Глаза Лизандры гневно вспыхнули.
— Всегда будут победители и проигравшие. И ловкий победитель всегда защищает свою добычу.
— Нечего сказать, великодушное заявление дамы-попечительницы, — холодно заметила Марша. — Образование — куда более надежный способ вырваться из тяжелых обстоятельств, нежели обаяние или слепая удача. Мне казалось, что вы аплодировали бы девочкам, которые смогли добиться успеха благодаря знаниям и умениям, полученным в Оук-Холле. А вы хотите нанять твердолобую начальницу, которая сокрушит все их надежды!
Обе женщины сверлили друг друга взглядом, и их взаимная неприязнь казалась осязаемой. Марше до смерти хотелось за волосы выволочь вдову из родительского дома. Но она была леди. Впрочем, иногда можно и забыть об этом.
— Мне жаль, виконтесса, — сказала она тихо. — С моей стороны было грубостью говорить так. И я надеюсь, вы простите меня. Знаю лишь, что принимаю интересы девочек, как и интересы школы, слишком близко к сердцу. Прошу вас… позвольте мне остаться.
Лизандра дернула плечом.
— Слишком поздно.
— Почему вы так меня не любите? — Марша проглотила стоящий в горле ком. — Вы всегда питали ко мне неприязнь.
— Я никогда не питала к вам неприязни. — Лизандра вскинула миниатюрный подбородок. — Просто я единственная из всего класса, кто не раболепствовал перед вами.
Щеки Марши залил жаркий румянец.
— Никто передо мной не раболепствовал.
— Правда? Все только и твердили — Марша то, Марша это. А вы их поощряли.
— Нет, Лизандра, я не считала себя центром мироздания. Просто я рождена, чтобы вести других за собой. Поверьте, слишком часто я сама об этом жалела.
— Несмотря на скромное начало, вы сделались безупречной девушкой из безупречной семьи. — Лизандра была невозмутима. — У вас были безупречные манеры, безупречная красота и безупречные перспективы, которые вы отвергли в своем безрассудном расточительстве.
Расточительно отвергла!
Лизандра говорила так, будто Марша совершила ужаснейшее из преступлений.
Марша не знала, что еще сказать. Многие годы она жила за счет того, что копила в себе силу. Но сейчас, в минуту отчаянной нужды, сила ее покинула.
Казалось, Лизандра понимала, что победила. Она подошла к маленькому зеркалу и поправила узел ленты под подбородком.
— Возможно, вы когда-то были вожаком. Но скоро вам впору будет верховодить разве что в стае обезьян.
В душе у Марши все содрогнулось. Но внешне она оставалась спокойна.
— Вряд ли меня можно назвать старой девой, — сказала она. — А хотя бы и так — это не ваше дело.
— Вот как? — Лизандра повернулась к ней: — На прошлой неделе, на венецианском завтраке, я видела начальницу школы в Гринвуде. Она провела сезон в Лондоне и, хотя и не добилась успеха, может зато похвастать безупречным генеалогическим древом. Она ведет себя так, что всем понятно — она помнит об этом. На ней была потрясающая шляпка прямо из Парижа. А вы… — Она окинула Маршу испепеляющим взглядом.