— На первое у нас сегодня куриный суп. На второе лангет, запеченный с шампиньонами под чесночным соусом. А на третье — клубника со взбитыми сливками, присыпанная шоколадной стружкой…
— Конечно, — произнесла Ольга. — Тебе без сливок с шоколадом никак нельзя, а то похудеешь.
Она зашла в ванную. Взяла мыло, склонилась над рукомойником и только тогда заметила висящие на сушилке выстиранные мужские носки и трусы. На полочке под зеркалом — новенькая зубная щетка. Рядом — баллончик с пеной и бритвенный станок. «Основательно устроился, — подумала Ольга, чувствуя, как в душе стремительно закипает гнев. — Сережа лежит под капельницей в реанимации, а эта свинья деликатесы готовит. Лангет с шампиньонами! Сейчас я из него самого лангет сделаю!»
Теряя над собой контроль, она выбежала из ванной, по пути смахнув на пол зубную щетку и бритву.
— Жирный, сытый негодяй! — крикнула она, нанося ему звонкие пощечины. — Как ты можешь так жить?! Как ты еще не умер от стыда?!
— Оленька, — бормотал Глеб, втягивая голову в плечи. Он не мог защищаться, его руки были заняты, он резал колечками лук. — Оленька, я ради тебя! Я только ради тебя…
— Да ты о своем брюхе беспокоишься, а не обо мне! Ты только о своем благополучии думаешь! Носочки постирал, супчик сварил. А Сергей в больнице, обескровленный, без сознания… Негодяй, негодяй!
Она заводилась все сильнее и уже вцепилась Глебу в горло, а тот, кривясь от боли, отступал к стене.
— Оленька… Да угомонись же ты… — сбивчиво говорил он. — Ты просто одурманена… Ты не понимаешь, что сможешь стать счастливой, только если его не станет…
— Что?! — вспылила Ольга. — Что ты сказал, подонок?! Дрянь!! Ничтожество!!
Не отдавая отчета своим действиям, она схватила со стола кухонный нож и с замаха, как саблей, полоснула по мутному розовому лицу Глеба. В последнее мгновение тот успел подставить руку, и лезвие вязко вошло в его запястье. В лицо Ольге фонтаном брызнула горячая темная кровь. Глеб вскрикнул от острой боли, прижал обагренную руку к груди и опустился на корточки.
Ольга выронила нож и, пошатываясь, вышла из кухни.
— Спасибо, спасибо, милая, — всхлипывая, бормотал ей вслед Глеб. — Это лучшее, что ты могла сделать для меня… Все разрешилось… Спасибо тебе…
* * *
Она слышала, как он тихо плачет, и начинала медленно осознавать дикость совершенного ею поступка. Повернувшись, она кинулась назад, на кухню. Глеб сидел на полу, прислонившись спиной к шкафу. Голова его была низко опущена, плечи содрогались от тихих рыданий, из порезанной руки толчками выплескивалась густая кровь, и под ногами Глеба уже жирно блестела вишневая лужа.