Дикое поле (Андреев) - страница 34

Осокину пришлось обойти груду перевернутых автомобилей, образовавшую нечто вроде баррикады. На мостовую, смешиваясь с кровью, натекала большая лужа бензина. Когда Осокин наконец выбрался на боковую улицу, сзади разом вспыхнул огонь, и отсвет пожара замелькал на серой, выщербленной осколками бомб шершавой стене низкого дома. Мимо, спотыкаясь и падая, пробежала курица с оторванным крылом, волочившимся сзади, как тряпка.

На одной из боковых улиц Осокин наткнулся на группу людей, безмолвно перед ним расступившихся. Он хотел было спросить, где находится госпиталь, но вдруг в голове, среди бессвязных образов и мыслей, возникло совершенно нелепое соображение о том, что бумаги у него не в порядке, и он, все прибавляя шаг, свернул в первую попавшуюся улицу и почти тотчас же оказался на ведущем за город широком шоссе. «Как же я не взял ничего для Лизы? Надо было бы поискать… да что поискать?.. Сумочку, что ли?» Но мысль вернуться на площадь перед вокзалом показалась ему совершенно неосуществимой.

Осокин посмотрел на лицо девочки, продолжавшей неподвижно лежать у него на руках. «А вдруг она мертва, вдруг не придет в себя?» Ужас начал с новой силой подступать к нему. Неожиданно его рука ощутила биение Лизиного сердца. «Да нет же, не может быть, она жива», — подумал он и с размаху хотел вскочить на велосипед, но заметил, что кожа седла сильно попорчена, залита кровью, а само седло свернуто набок. Осокин положил Лизу на землю и кое-как выправил седло. Он очень спешил и поэтому был особенно неловок — ему казалось, что, пока Лиза лежит у него на руках, с ней ничего больше не может случиться. Когда седло было выправлено, он снова поднял Лизу и, держа руль одной рукой, попытался сесть на велосипед. Это удалось ему не сразу, и он чуть было не упал, но все же кое-как поймал ногами педали и поехал по шоссе, обгоняя беженцев, как и он, спешивших покинуть проклятый город.


5


Осокину показалось, что он едет очень быстро. Левой рукой прижимая девочку к груди, правой вцепившись в руль велосипеда, он изо всех сил жал на педали, пользуясь тем, что повозок на шоссе стало как будто меньше. Но на самом деле он двигался медленно — во всем теле начала ощущаться боль, которой он не чувствовал раньше. Понемногу обрывки мыслей, беспорядочно и надоедливо мелькавшие в его сознании, стали проясняться, появилась некоторая последовательность и логичность в хаотической смене образов и ощущений. Понемногу ослабевал и мучительный шум в ушах. Однако до сих пор еще Осокин не мог уяснить себе, что с ним происходит, иногда ему чудилось, что это вовсе не он попал под бомбардировку в Этампе и вовсе не он едет по извивающейся, узкой, совершенно незнакомой дороге. Минутами он видел себя со стороны, как будто он, Осокин, сидит на краю дороги, а некто другой, на него не похожий, проезжает мимо, держа рукой какую-то девочку.