Поскольку лимузин застрял в зоне погрузки, я начала нервничать. Я переоделась в традиционную форму официантки, которая висела на крючке в шкафчике Алисы. Черные брюки. Черный топ под белой блузкой с логотипом «Кровавого Языка». Не было ни капли розового — слава богу. Но разглядывая это, я просто тянула время.
— Так расскажи мне об Алисе. Я получаю награду, а она получает нож? Что случилось?
То, что я не стала спрашивать – что хотела спросить, но не могла — была ли Алиса мертва, потому что я сама выбрала жизнь. Простая мысль вызвала приступ тошноты. Но то, что действительно скрутило мой желудок: даже если бы я знала, что мои слова отправили бы «Мисс милашку в розовом» на путь к смерти и аду, я бы сделала тот же чертов выбор.
Я закрыла глаза, ненавидя свое малодушие.
Кларенс посмотрел на меня из-под шляпы.
— Я не это имел в виду,— сказал он. — Она была убита.
Я была довольна собой.
— Кто это сделал? И как же я до конца… ты знаешь... о ней?
— Я не знаю, кто это сделал, — честный индеец, — когда возникла возможность, было доступно только ее тело.
— Она не похожа на меня, правда? Я имею в виду, жизнь в другом теле. — Ужасная мысль поразила меня. — Она не в моем теле?
Кларенс засмеялся.
— Твое тело в морге, а душа Алисы ушла. Не беспокойся. Ты не встретишь свое тело на улице.
— Ох. – Этот сценарий казался глупым. Тем не менее, я была рада ободрению. — Они знают? Роза? И Джо? — спросила я, имея в виду моего отчима.
— Да. Сосед нашел тебя в подвале Джонсона. Полицейские приходили. Джо опознал твое тело. — Сострадание, которое я увидела в его глазах, едва не довело меня до слез. — Прости, малышка.
Я кивнула, боясь сделать попытку заговорить. Спустя мгновение я перевела дыхание.
— Так почему я не могу просто получить мое тело назад?
Он посмотрел на меня терпеливо, словно говорил с ребенком.
— Ты умерла, Лили. Ты сделала глупость и ты умерла. Мы не собираемся возвращать тебе твое старое тело. Это не сработает.
— Хорошо. Простите меня за немного туманные детали воскрешения – или как там это работает.
— Да. Ты все это поймешь, — сказал он великодушно.
— И ты действительно не знаешь, кто ее убил? Не правда ли, он будет в бешенстве, когда узнает, что я еще жива?
— Он? Ты не побьешь меня за сексизм.
Я смотрела, ожидая ответа.
— Я действительно не знаю и я действительно не могу сказать.
— Я думал, что Бог все знает,— возразила я.
— Он знает, милая. Но это не значит, что он собирается сказать это мне. Теперь хватит увиливать. — Он кивнул на дверь лимузина. — Пора уходить.
Словно по сигналу, дверь открылась, и я увидела нашего высокого худого водителя на тротуаре.