Мужчина шагнул в мою сторону, его кошачьи глаза исследовали каждый дюйм моего тела.
Тяга. О-о, да. Теперь я знаю о тяге всё.
Я напряглась, стараясь не прятать глаза и контролировать свое дыхание, хотя моя кровь буквально закипала под его взглядом, как если бы мужчина протянул руку и погладил меня, а кончики его пальцев пускали мне под кожу электрический ток.
— Oui, ma chйrie[4], — сказал он на безупречном французском, — Но не обращай слишком много внимания на этого старого дурака, — он наклонился вперед, так, что его лицо оказалось прямо рядом с моим, я почувствовала его дыхание у своего уха, и прошептал, — Ты жива, ведь так? Иногда жизнь это больше, чем желания или необходимость.
Я сглотнула, пытаясь взять себя в руки.
Зейн перехватил взгляд Кларенса.
— Она особенная во многих отношениях. Ты уверен, что она одна из них?
Туман страсти, окутавший меня, начал рассеиваться. Это была единственная вещь, на которую Зейн обратил свое внимание. Оказаться под пристальным вниманием из практических соображений, а не из-за сексуального влечения – это уже совсем другое дело.
— Уверен, — сказал Кларенс, — Если бы я ошибался, её бы с нами не было.
— Надеюсь, ты прав, — задумчиво признался Зейн.
— Кто ты?
— Я обучу тебя множеству самых разных вещей, — заверил он.
Я повернулась к Кларенсу.
— Но я думала...
— Я для тебя самый главный человек, щеночек, но посмотри на него. С кем ты хочешь оттачивать свои боевые навыки? Со мной или с ним?
— Правильно, – я вытерла влажные ладони о джинсы, — Отлично.
— С чего желаешь начать? – спросил Кларенс.
— Она одолела Грукона?
— В конце концов. В первый раз она его так и не прикончила. Счастлив заметить, что несколько часов назад она исправила эту ошибку, – он немного нахмурился, – И еще некоторые.
— Она должна перестать стесняться. В этой комнате нет места для ошибок или жалости. Колебания — это приглашение, враг и так одержал слишком много побед.
— «Она» стоит прямо здесь, — заметила я.
— Так что ты, ma fleur[5], — сказал Зейн, — Гордая и с боевыми шрамами.
Я поморщилась, будучи уверена, что мужчина знает о порезе на моей руке, хоть и не может его увидеть под двумя свитерами и плащом.
— Твой плащ, — сказал он, кивая на скамейку, — И свитер.
Я поморщилась, но сняла одежду, оставшись в топе и джинсах.
— Я вижу, — прошептал он, глядя на рану, которой любезный Грукон испортил Алисе руку.
— Ты сейчас быстрее выздоравливаешь, Лили, и большинство ран исчезнет уже к утру. Однако, в этот порез, — сказал он, проводя пальцем по моей руке, — Попал яд.
Я пожала плечами, решив не раскрывать своих истинных чувств.