— Для убийства, — добавил Джеффри.
— О Боже! — прошептала Келли. До нее только дошло, с каким ужасом они столкнулись. — Но зачем? — с недоумением спросила она, вскинув плечи. — Зачем это кому-то надо?
Джеффри только качнул головой.
— На этот вопрос я еще не готов ответить. Никогда не слышал, чтобы кто-то решил поэкспериментировать с медицинскими препаратами или сознательно использовал их для преступных целей. Как объяснить причины такого поступка? Еще один Доктор «X» из Нью-Джерси, который убивал своих пациентов, вводя им большие дозы сукцинилхолина?
— А теперь убивает таким образом. — Мысль о том, что по коридорам больниц Бостона спокойно расхаживает какой-то сумасшедший убийца, была для Келли слишком неожиданной, чтобы осознать ее. — Если ты считаешь, что это вполне вероятно, не надо ли нам позвонить в полицию?
— К сожалению, нет, — сказал Джеффри. — По двум причинам. Во-первых, я осужден и нахожусь в розыске. А во-вторых, даже если бы не было первой причины, у нас нет ни малейшей надежды доказать наши предположения. Даже если бы кто-то другой пришел в полицию с этой историей, сомневаюсь, что там стали бы что-нибудь делать. Сначала нужно получить какие-то конкретные доказательства и улики, а потом уже обращаться к властям.
— Но мы должны остановить этого человека!
— Я полностью с тобой согласен, — сказал Джеффри. — Пока он не убил еще кого-нибудь, и пока не осудили еще одного невиновного врача.
— И пока еще кто-нибудь не покончил жизнь самоубийством. — Келли произнесла эту фразу так тихо, что Джеффри с трудом расслышал ее. В глазах у нее стояли слезы.
Чтобы прийти в себя, она отвернулась и усердно занялась спагетти. Вытащив из кастрюли дымящуюся массу, Келли бросила ее на стоявшее перед полкой с посудой блюдо. Вытерев глаза, она спокойно сказала:
— Давай есть.
— Я позвоню тебе сразу же после операции, — пообещала Карен Ходжес своей маме. Она разговаривала по телефону почти целый час и чувствовала, что уже теряет терпение. Как всегда, мама пытается решить за нее все проблемы и даже готова провести обследование на себе.
— Ты уверена, это хороший доктор? — в который раз спрашивала миссис Ходжес.
Карен закатила глаза, как бы показывая своей соседке по палате, Марсии Гинсбург, что терпеть у нее уже нет сил. Та сочувственно улыбнулась. Марсия представляла, что сейчас приходится выслушивать Карен. Звонки ее мамы были хуже смерти. Она постоянно наставляла свою дочь относительно мужчин, спида, наркотиков и полноты.
— Он хороший доктор, мама. — Карен уже не скрывала своего раздражения.