Несмотря на ощутимый удар, Дэвлин держался до последнего и, надо отдать ему должное, кое-что все-таки улавливал. Но Бромлей тоже оказался не так-то прост. Начав рассказывать, что происходит с нервами и как анестетики их локализуют, он окончательно перекрыл доступ кислорода к тем клеткам мозга, которые у Дэвлина отвечали за мыслительный процесс.
С этого момента для него пошли трудные времена. Бромлей любил покладистую аудиторию, так что Дэвлин дал ему возможность оседлать любимого конька. Но он не обращал на разглагольствования Бромлея никакого внимания, зная, что важнее всего услышать последние слова. Когда подошло время делать выводы, Дэвлин напомнил доктору свой вопрос:
— Превосходно, док, просто превосходно! Но теперь давайте вернемся на минутку к этим записям. Есть ли в них что-нибудь такое, что могло бы вас смутить, показаться странным? Или даже подозрительным?
Собоунс на какое-то мгновение даже растерялся и снова просмотрел записи Криса. Наконец из его уст раздался простой ответ: нет. Все вроде бы ясно. Тот человек, который все это написал, не погрешил против истины. Дэвлин поблагодарил Бромлея и вышел. Эта поездка принесла ему только ту пользу, что Кристофер Эверсон стал для Дэвлина таким же доктором, как и Джеффри Роудс.
На Марблхэд Дэвлин припарковался у небольшого домика, построенного в стиле ранчо. Достав список, он еще раз проверил номер дома. Правильно. Он вышел из машины и подошел к дому. Хотя дом стоял не на берегу, блики света, отражающегося в воде, были видны сквозь листья деревьев, ведущих прямо к гавани.
Дэвлин подошел к двери и позвонил. Дверь открыла очаровательная блондинка приблизительно его же возраста. Увидев Дэвлина, она сразу же постаралась захлопнуть дверь, но он быстро и мягко вставил в щель носок своего ковбойского ботинка. Дверь замерла. Женщина опустила взгляд вниз.
— Мне кажется, ваш ботинок мешает закрыть дверь, — спокойно сказала она и посмотрела Дэвлину в глаза. — Вы, наверное, продаете конфеты «Герл Скаут», не так ли?
Дэвлин рассмеялся и отрицательно покачал головой, не веря своим ушам. Он все еще не мог привыкнуть к реакции людей на свой внешний вид. Но эта женщина ему определенно нравилась — больше всего он ценил чувство юмора.
— Простите, если я показался вам невоспитанным и грубым, — начал он, — но мне нужно задать всего лишь один вопрос. Только один. Я боялся, что вы захлопнете дверь.
— У меня черный пояс по каратэ, — спокойно произнесла женщина.
— Ну, до этого дело не дойдет. Я просто ищу одного человека, Кристофера Эверсона. Так как у меня в списке указано, что этот дом принадлежит Эверсону, я решил заехать и спросить, вдруг кто-то о нем слышал.