Например, в моей семье нежелательным был образ больного человека. Мы вообще не говорили о проблемах со здоровьем. Нет, родители не отзывались о болезнях и больных с пренебрежением, но я все равно выросла в убеждении, что болезнь – это слабость. Родители не стыдили нас, когда мы болели, помогали и сочувствовали заболевшим соседям и родным. Но к себе, когда заболевали (а болели родители редко), они относились строго. Переносили все на ногах. Едва оправившись от операции, сразу садились за руль и ехали на работу.
И вот, если учесть, что мое воспитание вполне сочеталось с нашей общей культурой, презирающей больных, легко увидеть, как «больной» стал для меня нежелательным образом. Проблем не возникало до тех пор, пока во время беременности я очень сильно не заболела. Мне не просто стало плохо: у меня диагностировали сильнейший токсикоз – состояние, при котором женщину сильно тошнит, все время рвет и наступает обезвоживание. Меня рвало двадцать пять раз на дню, я не могла удержать в себе даже маленький кусочек льда. В результате меня положили в больницу с сильнейшим обезвоживанием, а я тратила жалкие остатки сил на то, чтоб выяснить, в какой палате есть интернет и сможет ли Стив записать на камеру пару лекций, которые я могла бы прочитать, не вставая с койки. Тогда декану не придется заменять меня другим преподавателем.
Я твердила Стиву: «Со мной такого быть не должно, я очень крепкая и никогда не болею». Наконец ему это надоело, и однажды он нежно обнял мою голову руками и сказал: «Ну, очевидно, ты все-таки болеешь. И вот прямо сейчас – ты не совсем крепкая. Ты человек, как и все остальные. Сейчас твоя главная задача – лечиться, и пару месяцев тебе придется обойтись без работы. Это серьезно. Примени к себе свои приемы, изгоняющие стыд!»
Тому, что заложено в тебе семьей, противостоять трудно. Эти вещи сидят в нас очень глубоко. Они как нити вплетены в ткань нашего рода. Пока мы не осознаем и не поймем, как и почему они влияют на нашу жизнь, мы продолжаем жить ими и передавать нашим детям. Я не думаю, что мои родители сознательно внушали нам, что болезнь – это слабость. Теперь, когда я выросла, я могу оглянуться назад и увидеть все это яснее и четче. Уверена, что родители тоже были невольными мучениками этого убеждения. Они оба выросли в семьях, где установка «болезнь есть слабость» была закодирована на генетическом уровне. И неосознанно передали эти гены мне. Пришлось много работать над собой, чтобы прервать этот цикл и не транслировать это убеждение своим детям. И, как показывает мой опыт, дело тут не в том, что я говорю и как отношусь к другим. Мне приходится следить за тем, что я делаю и как отношусь к себе, когда болею. Мне помогает то, что я замужем за очень отзывчивым врачом. Он часто напоминает мне, что «крепкая» – это скорее удачливая, а когда заболеваешь, крепость совершенно ни при чем. Заболеть может каждый.