Против подобных синьор есть лишь одна тактика — лихой кавалерийский наскок. Лобовой штурм, невзирая на потери и раны! А что, любовь — тоже война. Мне представляется, мой добрый друг Джованни Боккаччо очень убедительно доказал это в своем бессмертном Декамероне.
Да, признаюсь вам откровенно, моя компания за любовь Розалины была посерьезнее многих знаменитых сражений самого императора Фридриха Барбароссы. Наскок наскоком, синьоры, но надо же понимать — где, когда, как.
Решив овладеть Розалиной так же твердо, как венецианцы — торговыми путями в Грецию и Аравию, я начал осаду крепости. И после первых, якобы, успехов в виде лукавых улыбок и многообещающих взглядов был смешан с толпой таких же неудачливых соискателей. Тогда я решил сменить тактику. Не вздыхать, а смешить! Развлекать красавицу всеми путями, не боясь выглядеть при этом забавным и неуклюжим — вот какую я поставил себе задачу.
Преуспел. Месяца через три стал чем-то вроде друга, с которым не страшно остаться наедине. И в один из таких моментов я приступил к действиям. Замкнул красавицу в железное кольцо объятий.
Она сопротивлялась, конечно. Била меня по лицу, по плечам, по рукам, несколько раз укусила и даже плевалась. Хотя, обратил я внимание, делала это достаточно тихо, чтоб на шум не прибежали домашние слуги. То есть крепость, внешне демонстрируя верность присяге и знамени, в глубине души не против капитуляции. Уловив это, я усилил натиск, и ей оставалось лишь жалобно вздохнуть, ласково назвать меня негодяем, и спустить как флаг кружевное полотно нижней рубашки.
Тут я с удовольствием убедился, что за время одиночества под ее черными, вдовьими покрывалами скопилось столько же сиропа любви, сколько и огня настоящей страсти. Ее тело, к моему восхищению, сохранило всю гибкую стройность девичества, а губы и смородинные соски грудей умели переходить в контратаку так яростно, как рота отборных папских гвардейцев.
Теперь, пожалуй, она наступала, заставляя меня обороняться тем единственным копьем, которым Господь Бог снабдил нас для таких случаев…
О, эта победа стоила усилий тактики и стратегии!..
* * *
Мы стали близки с Розалиной. Втайне, разумеется, положенные три года для ношения траура еще не истекли для нее.
Она, правда, была уже не молода, как раз в феврале ей минуло двадцать пять лет, ну так и я был уже не мальчик. Мне к тому времени перевалило за тридцать, а в большинстве христианских стран считается уже предверием старости. Хотя, я-то не чувствовал себя стариком и до знакомства с ней, а после — словно еще помолодел. В общем, окончательно потерял голову, пробираясь к ней по ночам украдкой, как кот в коптильню для рыбы. Настолько потерял, что начал всерьез подумывать о женитьбе…