Вот и сейчас, когда он приехал сюда, Калинин начал горячиться. Всего‑то у него было теперь десять танков — шесть уцелели после боя, четыре пришли из ремонта. И, услышав о предполагаемом наступлении немцев, рубанул.
— Сам поведу в контратаку. Врежусь в их боевые порядки, буду бить огнем и гусеницами! Только так, только дерзостью!
Вольский улыбнулся краешками губ.
— Горяч ты, брат. Сними свой малахай, остуди немного голову, да подумай, что можно сделать с десятком танков в открытом бою с целой дивизией? А не лучше ли все же выбрать поудобнее позицию у северо–западных скатов на краю балки да поаккуратней закопать ваши «тридцатьчетверки». А в юго–восточной балке поставим пяток машин бригады Вахрушева. Вот и бейте противника с места. А повернет назад — вылезайте из засад, догоняйте.
Калинин постоял несколько минут с закрытыми глазами. Вроде спит. Потом открыл глаза.
— Понял, товарищ генерал. Это вы здорово решили.
Потом они вместе пошли смотреть, как осуществляется приказ. Кажется, порядок.
Командир прибывшей сюда ночью противотанковой батареи лейтенант Зарубин хлопотал над оборудованием огневой позиции. Он торопил расчеты, которые на руках вкатывали сорокапятимиллиметровые пушки. Батарея устанавливалась на одной из террас обращенных к противнику скатов высоты.
Командир первого орудия сержант Дунаев, вытирая ушанкой пот со лба, журил заряжающего:
— Кто же, дурья голова, бруствер камнем выкладывает: снаряд ударит, каменными осколками брызнет. А ты бруствер из песочка насыпь да дерном обложи, и удар смягчится, и маскировочна будет. Понимать надо — не первый день у орудия.
Сержант Костя Дунаев, белокурый великан из пригорода Одессы, острослов и затейник, был любимцем батареи.
Еще в детстве он пристрастился к морю. Подолгу простаивал Костя у пахнувшего рыбой причала, любуясь, как прыгая с волны на волну, уходили в открытое море рыбацкие шаланды, как кланялись и вращались, похожие на журавлиные шеи, ажурные длинные стрелы портальных кранов, опуская тяжелые грузы в трюмы торговых судов.
На одном из таких судов работал старпомом отец Кости Савелий Дунаев, который своими рассказами о кораблях, о путешествиях и привил сыну любовь к морю.
После десятилетки Костя мечтал поступить в военно–морское училище. Но мечта Кости не сбылась. Его призвали в армию и направили служить в артиллерийские войска.
Природная сметка, пытливость и находчивость Кости обратили на себя внимание командования. Скоро из подносчика снарядов Костя становится сержантом, командиром орудия «сорокапятки».
Война застала Дунаева в одном из пограничных гарнизонов Закавказского военного округа.