— Командир третьего орудия! Выделить из своего расчета двоих на поиски Дунаева, — распорядился он.
Сбросив скатки шинелей, двое из расчета побежали вниз по склону высоты. За сгоревшим танком они увидели бойца. Раненый, с окровавленным лицом, без каски, в изорванной гимнастерке, он ползком карабкался наверх: поднимался на руках и отталкивался правой ногой. Левая — плетью волочилась за ним по земле. Товарищи хотели взять Дунаева на руки, но он отказался.
— Я сам!
Опираясь на их плечи, как на костыли, запрыгал на одной ноге. Вскарабкавшись на батарею, Дунаев выпрямился и, стоя на одной ноге, отрапортовал хриплым надтреснутым голосом:
— Товарищ лейтенант, танк противника сержант Дунаев уничтожил.
— Молодец, Дунаев! Достал-таки. От лица службы тебя благодарю! А что с ногой? Серьезно? — Озабоченно спросил Зарубин.
— Коленку разбило осколком. Близко бросал, боялся промахнуться.
— А лицо тоже осколками?
Дунаев провел по лицу грязной пятерней. На ладони остались полосы крови.
— Это, наверное, осколками камня брызнуло из‑под гусеницы. Немного поцарапался.
— Хороша царапина, все лицо вздулось.
Зарубин обнял Дунаева за плечи.
— Ты, дружище, и не понимаешь, какой подвиг совершил, — проговорил он ласково. — Перевяжись. Товарищи помогут, а потом в санбат.
Дунаев присел на брошенную кем‑то скатку шинели. Ныла нога, словно опаленная пламенем. Горело лицо. Он все еще остро переживал поединок с фашистским танком
•
Гораздо труднее сложилась обстановка на северо–западной окраине высоты. Там в балку втянулось значительное количество средних фашистских танков. Многие из них были снабжены дополнительными броневыми листами.
Используя более мощный огонь этих машин и свое численное превосходство, гитлеровцы шли напролом.
И хотя наши танкисты из засад встретили их губительным прицельным огнем и они несли большие потери, фашисты упорно лезли вперед.
Командир бригады подполковник Калинин, сидевший в одном из закопанных танков, наблюдал за действиями своих воинов. Пока что все шло четко, слаженно, и ему не было необходимости решительно вмешиваться в ход боя. Его подчиненные умели, руководствуясь общей задачей, принимать самостоятельные решения, не боялись ответственности. Лишь когда вражеские машины стали обходить засады, он не выдержал и начал подавать по рации команды:
— Двадцать пятый, бей — слева обходит!
— Сороковой, добивай вторым снарядом. Уползает фриц. Вот так, так, — подбадривал он танкистов, когда их снаряд достигал цели.
В балке уже горело несколько вражеских машин, однако противник не ослаблял нажима. Одна часть его танков сумела обойти засады и выйти к обратным скатам высоты, другая стремилась туда же, пробиваясь сквозь наш огонь.