У Димы оказалась клубная карта, и нас прямиком провели в VIP-зал. Диванчики мягкие, музыка бьет по ушам не с такой силой, как в зале для народа. Словом, жить можно.
Устроились в интимном уголочке.
— Что будем пить? — спросил Дима.
— Исключительно соки-воды. Я за рулем.
— Ну, немножко-то можно.
— Нет, Дима, пожалуй, воздержусь.
Он посмотрел на меня с сожалением, но настаивать не стал. Сам, однако, от алкоголя не отказался. Двойную порцию виски для себя попросил, а мне принесли безалкогольный «Мохито». Хорошо, что я на собственных колесах. В любой момент могу уехать, когда надоест!
Дима долго ждать не стал и надоедать начал очень скоро. Явно привык брать девушек нахрапом.
Ручонки его шаловливые быстренько переместились в область, если так можно выразиться, моего личного пространства. Я попыталась нейтрализовать его вылазку, заведя новый разговор о Ливанцеве.
Дима недовольно надул пухлые губки:
— Дался тебе этот мен. Неужели у нас с тобой не найдется более интересной темы.
Та-ак, мы уже с ним на «ты», выходит!
Дима тем временем продолжал убивать Ливанцева:
— Настюха, сама посуди: ну, торгует человек лицом, но это не делает его богом. Турнут с экрана — и конец. Сколько таких богов с Олимпа уже свалилось. Кто их теперь помнит. И Ливанцева забудут. А без света софитов он ведь никто.
Ух, какой у нас подтекст мощный! Подразумевается, что он, Дима, ого-го как кто! Ярчайшая индивидуальность!
А самое противное, что ручки его шаловливые снова пошли в ход. Такой тип мужиков отчего-то пребывает в твердой уверенности: если девушка с ним куда-то выйдет, то она согласна на все.
Вынуждена была его разочаровать. Он удивился, но не расстроился.
— Нет так нет, — легко принял отказ он. И, хохотнув, добавил: — Наше дело предложить, ваше — отказаться. Хотя, если честно, не прослеживаю мотивации. Оба мы с тобой люди свободные, без отягощения. Почему бы и не провести вечерок вместе.
Мне надоело ходить вокруг да около:
— Дима, одна только мелочь: ты не в моем вкусе.
— Так бы прямо и сказала.
— Вот я прямо и говорю.
— Да я, Настя, тоже предпочитаю двадцатилетних телок с ногами от ушей. Мозги в таком деле особо не нужны.
Это была явная месть за мою несговорчивость. Задела мужика за живое. Не удивлюсь, если он теперь начнет мне названивать. Или, наоборот, гадость какую-нибудь сделает. Такие считают, что всему миру должны нравиться.
Разговор постепенно завял и затух. Поглядев на часы, я сказала:
— Дольше не могу. Мама ждет.
Дима хмыкнул:
— Ну и езжай… к маме. А я еще посижу, пожалуй.
Понятно: один он уезжать домой не собирается. Вот уйду, и снимет кого-нибудь. Тут выбор большой, как раз в его вкусе.