И я угадал. Через двадцать минут на глаз позади осталась половина расстояния, и я пожалел, что не прикинул по карте, какое же оно тут — это расстояние. И телефон тут, кстати, не брал. Совершенно. Ну а что по шпалам ходить неудобно — знают все, у кого ноги достигли достаточной длины.
Мне почему‑то начало казаться, что на этой луговине собирались разбивать парк. Никаких внешних признаков не имелось, но это ощущение меня тупо не оставляло. Вокруг плыл тоненько позванивающий горячий воздух, словно я не в начале июня на триста километров северней Москвы, а в середине июля на триста южнее. Рельсы, казалось, уводят не только вперёд, но и выше — а потом вообще расплываются и тают.
Ну, это только казалось, однако в одном месте рельсы повисли в пустоте над неширокой ленивой речушкой, почти полностью утонувшей в густых лопухах и репейнике. Почти ручьём, можно сказать, но… утонувшей, кстати, довольно глубоко под ногами. До воды было метров пять. Двухэтажный дом, а казалось, как обычно бывает в таких случаях, и ещё выше. Ни шпал, ни мостика под рельсами не осталось. Зато внизу торчали какие‑то балки. Нехорошо торчали, выжидающе как‑то, да ещё и скалились оголённой арматурой. Приглашали, так сказать.
Я толкнул на пробу одну рельсину ногой, без раздумий (думать в таких случаях вредно и даже опасно) раскинул руки и в шесть шагов перебрался по ней на другую сторону. И, словно в награду, увидел, что впереди — тут и там проткнутые неутомимой травой, выщербленные остатки выходящей откуда‑то справа широкой бетонированной дороги, уводящей прямо внутрь первого корпуса — в большущий квадратный проём, куда можно было с лёгкостью поставить большущий дом… Наверное, к заводу можно было выйти проще, чем ломился я. Но я — не жалел о проделанном пути…
…Большинство наших страхов живёт в наших головах. И они не сами там зарождаются — их туда вкладывают. Так было всегда.
Не понимаете? Поясню, о чём я. Я и сам этого не понимал, но три года назад в США, во Флориде, познакомился с одним нашим эмигрантом. Он уехал из России в каком‑то лохматом году — бодрый такой старичок, которого привлекло, что я, разыскивая мелочь в кармашке шортов, чтобы купить мороженое, тихонько ругался по–русски. Обычно пожилые люди зануды, этот самый «миста Хлёпоу» тоже был не без такого, но иногда рассказывал интересные вещи. Ему, кстати, и принадлежало это небольшое пляжное кафе, и я частенько седлал стул возле стойки и болтал с ним про разные разности.
Я тогда жутко боялся глубокой воды. Получилось так, что незадолго до этого, ещё в России, я набрал в прокате дисков с «ужастиками» и, пока мать занималась какими‑то «делами», допоздна крутил их на плеере. Я тоже не железный и тогда ещё не вполне освоил искусство себе приказывать. Так вот. Ужастики оказались все на морскую тему — разные там «челюсти», «щупальца» и прочие несси с пираньями.