Я и не давал. И в общем‑то уже давно без труда.
Но сейчас мне стало жутковато.
Нет, не от того, что я представил каких‑то вставших из могил мертвецов–передовиков производства, навечно прикованных к ржавым станкам зомби — отстающих и лодырей — или мрачную Тень Последнего Директора Завода. А просто — уж очень громадными были помещения. Громадными, солнечными — и пустыми. Казалось, что я попал в страну великанов, вымерших от какой‑то эпидемии. Что‑то похожее у меня получилось в Египте, когда я подошёл к сфинксу. Меня буквально раздавило величественное равнодушие монумента.
Почти то же вышло и теперь. Я медленно шёл по этим великанским комнатищам, и у меня не хватало воображения представить себе, сколько же тут работало людей и для чего могла понадобиться вся та продукция, которую они выпускали. Это же моря металла!
А потом мне стало… грустно.
Да. Страх ушёл совсем и появилась грусть. И снова — у меня так тоже уже было, когда я в Англии смотрел музей бронетехники. Могучие машины, казалось, тяготятся быть «экспонатами». В их молчании чудился тоскливый укор рыцаря, которого принудили развлекать туристов «потешными боями». И я, помню, тогда вечером фантазировал, как по ночам к танкам приходят их прошлые экипажи, заводят моторы и «вспоминают минувшие дни», как у Пушкина.
То же я ощутил и здесь. Как будто вошёл в кузницу, где ковали могучее волшебное оружие, потрясавшее мир — и увидел, что горн потух, наковальня опрокинута набок, и среди стоек с подёрнутыми ржавчиной инструментами висят в пыльной серой паутине высохшие мухи…
Не знаю, что уж меня так забрало.
Завод был выпотрошен, как похищенная и брошенная бандитами сумка инкассатора. Всё, что в нём имелось мало–мальски ценного — вплоть до кусочков чермета — давно уже «хозяйственно» вынесли и вывезли на скупку или в священное личное пользование. Сейчас это были просто голые корпуса, соединённые молчаливыми переходами и разделённые жаркими двориками, в которых росла трава и тянулись к солнцу берёзки. Во двориках пригревало солнце. Стены тут и там оказались расписаны разными слоганами той или иной степени тупости, но в общем‑то не так уж сильно. И насрано оказалось мало на удивление. Наверное, у большинства гопников не хватало терпения пройти расстояние от города до завода. Или где‑то в округе имелись более интересные места.
Но всё‑таки люди здесь бывали. Кроме надписей я натыкался то на сигаретную пачку, то на пустую бутылку из‑под пива, то на кострище с самодельными сиденьями вокруг него… А потом увидел наискось написанное чёрной краской на стене и совершенно непонятное, но какое‑то пугающее: