Мы постараемся всем двором
Пережить–победить
Эту последнюю зиму
— Юр… — я сглотнул. — Зачем ты… это?..
Мне стало вдруг не по себе.
Но он не ответил. Он снова смотрел в сторону.
— Ю–ур… — окликнул я его. И он повернулся ко мне — с улыбкой:
— Пришли! — и, пнув баллон, помчался следом…
…Теперь я понял, почему мы пошли куда‑то «не туда». Очевидно, как и многие сплочённые компании, друзья Юрки имели «собственный» пляж и не очень‑то стремились туда, где много людей. А что на «собственный» пляж далеко ходить — так общение стоит того.
В общем, крутой переулок — настолько крутой, что верхние его дома были одноэтажными, а нижние — аж в два с половиной этажа, и при этом крыши домов находились на одном уровне — спускался к зарослям вездесущего американского клёна, перед которыми торчал очень ровно прикрученный проволокой к самодельному столбику аккуратный проникновенный плакат, написанный белилами, похоже, на выброшенной некогда полированной столешнице:
ЗА СВАЛКУ МУСОРА
В ЛЮБЫХ ВИДАХ
ПРОСТО
ВЫРВЕМ
РУКИ
Плакат просто‑таки подкупал искренностью. Во всяком случае, мусора вокруг видно не было, хотя место являлось практически идеальным.
Между тем баллон, за которым Юрка, похоже, и не стремился успеть, со всей дури вломился в кусты. Я прижмурился, ожидая взрыва, но баллон просто исчез в зелени. Юрка, притормозив, поднял палец:
— Внимание… — по его лицу буквально разливалось выжидательное удовлетворение, губы сами разъезжались. Я с благожелательным удивлением посмотрел на двоюродного братца — и вдруг снова ему позавидовал. Он радовался предстоящей встрече с друзьями — по–настоящему радовался!
Со кустов, которые надёжно скрыли баллон, неожиданно послышался благожелательный вой, в котором солировал девчоночий голос — уже слегка мне знакомый. Он выводил основную тему: «Ю–ууууу, сюда–а!!!»
— По–шли! — скомандовал Юрка. И побежал вниз, явно намереваясь тоже врезаться в кусты со всей дури. Которой у него было намного больше, чем у баллона.
Впрочем, оказалось, что там есть тропинка — правда, не очень заметная даже вблизи. По ней мы проскочили через кусты бегом (на одном из деревьев я краем глаза заметил аккуратно прикреплённый человеческий череп (надеюсь, что пластиковый муляж) с надписью чёрным лаком: «ОН БРОСИЛ ТУТ ПИВНУЮ БУТЫЛКУ») и буквально вывалились на узкую полоску пляжа.
Пляж был маленьким и поэтому сперва показался мне забитым до отказа. Полоска неожиданно чистого песка — только–только лечь в рост, головой к кустам, пятками к воде (или наоборот). Справа, на траве — аккуратно обустроенное кирпичами кострище, над которым, наверное, можно было жарить шашлыки или сосиски. Правда, сейчас там просто горело толстое полешко — как символ. Слева берег приподнимался — и над обрывом на толстом сучке всё того же клёна ритмично покачивалась тарзанка, явно позволявшая легко долететь до противоположного берега. Из‑под того же обрывчика в реку с журчанием сбегал заключённый в обрезок жестяной трубы ручеёк. Вода в самой тихой речке была непрозрачной, но не выглядела грязной.