«Ох, папа! Мой родной папа, неужели ты никогда не будешь меня любить? — ныло ее маленькое сердечко. — Ах, если бы я могла всегда быть хорошей, возможно, он полюбил бы... Но я так часто нехорошая! Всякий раз, когда он чуть-чуть добреет ко мне, я обязательно делаю что-нибудь, что раздражает его, и тогда все опять пропадает. Ох, как бы я хотела быть хорошей! Я постараюсь опять, очень, очень постараюсь. Если бы я могла забраться на его колени сейчас, и положить голову ему на грудь, обнять его крепко за шею и сказать ему, что я очень, очень сожалею, что всегда такая непослушная и выпустила его птичку...
А еще как сильно, ох, как сильно я люблю его! Но я знаю, что я никогда не смогу сказать ему об этом — я просто не знаю, как это выразить! Никакими словами я не смогу, я уверена. А если он простит меня, и поцелует, и назовет меня своей маленькой, любимой доченькой... Неужели он никогда не скажет мне таких слов? А может быть, я просто стану рядом с ним и положу свою голову ему на плечо, а он обнимет меня своей рукой, я буду такой счастливой!»
Элси повернула голову на громкое восклицание Анны и неожиданно вскочила на ноги и взмолилась взволнованным голосом:
— Папа, экипаж едет по улице, наверное, гости, пожалуйста, папа, пожалуйста, позволь мне уйти в мою комнату!
— Почему? — холодно спросил он, поднимая голову от книги. — Почему ты хочешь уйти?
— Потому что я не хочу их видеть, папа, — ответила она, опустив голову и густо покраснев. — Я не хочу, чтобы они меня видели.
— Ты обычно не боишься гостей, — ответил он тем же холодным тоном.
— Но они увидят, что у меня рука завязана, и спросят, что со мной случилось. О, папа, пожалуйста, разреши мне быстро уйти, пока они еще не зашли, — умоляла она, спеша скрыться от стыда.
— Нет, — ответил он, — я не позволю тебе уйти, это
будет для тебя наказанием за то, что ты встала с места, на котором я сказал тебе сидеть, без разрешения. Ты должна научиться слушаться меня во всем и при любых обстоятельствах. Садись, и чтоб больше не двигалась до тех пор, пока я не разрешу тебе уйти.
Не проронив ни слова, Элси села, но две горькие, обжигающие слезы скатились по ее пылающим щекам.
— Не о чем плакать, Элси, — сказал отец, — это только пожилой джентльмен, который приехал к твоему дедушке по делам и который никогда не замечает детей и, по всей вероятности не станет задавать тебе вопросов. Я надеюсь, что ты когда-нибудь научишься придерживать свои слезы до тех пор, пока для них будет серьезная причина.
Пока отец говорил, пожилой джентльмен остановил лошадей и вышел из экипажа. Элси увидела, что он был один, и вздохнула с большим облегчением, так как от страха почти не слышала, что говорил отец.