— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — кивнул Реймонд. — А знаешь, сколько мы расследуем убийство судьи? Всего-то семьдесят два часа. Сэнди вернулась от Мистера Свити, и с того момента на «бьюике» никто из них не ездил. Прошлой ночью мы тщательно все там перетряхнули. В салоне не только отпечатков пальцев не нашли, но даже пыли не обнаружили. Можно было подумать, что все двенадцать тысяч миль на нем ездили в перчатках. Сейчас Клемент разъезжает на «монтего» семьдесят шестого года, но выследить его никто не может. Сегодня утром на квартиру Дела Уимза он не вернулся. Сэнди не было всю ночь; она вернулась только под утро. Вчера, пока их обоих не было, мы обыскали квартиру, но оружия не нашли. Никаких вещей, принадлежащих судье Гаю, тоже.
— Значит, от пистолета Клемент избавился, — заключил Херцог.
Реймонд промолчал.
— Так что следствие ни на шаг не продвинулось, а действовать напролом вы не хотите. А тем временем, как ты говоришь, ваш подозреваемый разъезжает на «монтего» и, возможно, сломал кому-то ногу. Если же вы не можете найти у Мэнселла орудие убийства, то на каком основании вы собираетесь его арестовать?
— Скорее всего, он где-то спрятал пистолет, — ответил Круз. — Но вы правы, мы топчемся на месте и ведем себя чересчур вежливо в расчете на то, что преступники забудут об одном из главных принципов работы полицейских.
Херцог согласно кивнул.
— Главное — взять их за задницу…
— Вот именно. Как только возьмешь их за задницу, они тут же с испугу признаются в содеянном, — сказал Реймонд.
Кто-то из их родни недавно скончался, и потому все албанцы были в трауре. Увидев их в коридоре больницы, Реймонд поначалу принял их за священников. Медсестра, пытаясь выставить албанцев из палаты, уговаривала их подождать в вестибюле. Здесь Круз и увидел Тома Синистая.
Узнав Реймонда, Тома что-то сказал своим родственникам, и те черной толпой двинулись по больничному коридору.
Лицо Тома напоминало отчеканенный на монете мужской профиль. Албанца можно было принять за дипломата из какой-нибудь балканской страны или за бегуна на длинные дистанции. Он был в синей рубашке, узком черном костюме и при галстуке. В свои тридцать восемь лет он выглядел гораздо старше. Его черные глаза оставались всегда спокойными и никогда не бегали. Реймонд встречался с ним каждый раз, когда между албанцами возникали вооруженные конфликты. Насколько Реймонд помнил, у Тома было несколько ресторанов, имелась лицензия на ношение оружия — он никуда не выходил без «беретты» и пейджера.
На больничной койке, на которой лежал Скендер, была установлена металлическая рама, перетянутая проволокой. К раме была притянута загипсованная нога албанца, похожая на белую скульптуру, которую так и можно было бы назвать: «Нога».