— Прекрасно! — восхитились мы.
Катька потребовала на очную ставку механика Миколу, но сторож заявил, что таких не знает и не пошли бы мы подальше. После этого вернулся в свою будку и, наверное, уснул, так как мы его потом уже не докричались.
— Вот так, — вздохнула я. — Теперь невозможно связаться с механиком и выяснить, давал ли он кому ключи от гаража.
— Что-то ты недоговариваешь, парень, — нахмурился Женя, цепко держа Морозова за плечо, словно тот только и ждал момента, когда можно будет вырваться и убежать. Только вот куда и на чем? К сожалению, мы застряли на этой территории ровно настолько, насколько захочет природа, то бишь надолго, потому как атмосферные желания читались четко по виду нерадостного неба. Ни телефона, ни людей, ни машины. Только мы, труп, злой сторож, залив и фонтаны.
— Сейчас мы все равно ничего не добьемся, — внесла я свою лепту. — Нужно оставить все как есть. Давайте возвращаться.
Неожиданно меня все поддержали, и вскоре мы очутились в доме. Света уже домыла посуду и сейчас пила чай за столом и приставала от нечего делать к сидевшему рядом индейцу. Тот ничего не ел, просто сидел на стуле, глядя в одну точку, и временами подавал голос, отвечая на поставленные вопросы, некоторые примеры которых: «А почему вы вымерли, словно динозавры?», «А куда делась ваша семья, неужели вы совсем один?», «На каком языке вы предпочитаете общаться?», «Вы читали когда-нибудь книги, смотрели когда-нибудь фильмы?», «А есть у индейцев школы, институты?»…
Орлиный Глаз был не слишком обрадован такому интенсивному любопытству к своей персоне, но все же, как ни крути, не одной Свете было нечем заняться, оттого иногда он радовал ее ответами (можно подумать, она спала, когда Кеша рассказывал историю индейца в «Газели»), но чаще лаконичными.
— А остальные еще не вернулись? — спросила я Барскую, приблизившись.
— Видишь, их нет, — развела та руками. — Значит, не вернулись.
— Ну, может, они пришли, а потом ушли, — пояснила я свой глупый вопрос.
— Нет, никто из них не приходил.
Мы рассказали им о случившемся. Светлана заметно погрустнела, кажется, почувствовав что-то сродни вине, ведь она так пренебрежительно отозвалась на просьбу помочь с поисками. Орлиный Глаз совершил какой-то неизученный человечеством пасс руками.
— Я голоден, — заявил шофер «Газели» и пошел к плите разогревать себе еду.
— И на меня тоже погрей! — активизировался Павел — известный обжора.
— Хорошо.
Я сморщилась:
— Как можно есть, когда люди пропадают?
— Есть можно и нужно всегда, когда хочется! — возразил мне Самойлов. — Что ж, если они не вернулись, мы должны с голодухи умереть?