Укрывшись в здании, Туркалёв провёл там всю ночь, ожидая преследователей. Но те так и не появились.
На рассвете загудела канонада обстрела правого берега. Началась очередная волна наступления с предшествующей артподготовкой.
«Рвутся наши вперёд. Молодцы. Может, мне удастся выйти, — думал Янычар, осматривая местность и вновь ожидая погони. — С чем к Большому Папе идти? Задание провалено. Ребята погибли. Сумела ли другая группа вывести девушку, неизвестно. Что ждёт по возвращении? Уж точно не Звезда Героя и не полковничьи звёздочки. Уберечь бы то, что есть и не угодить в штрафбат, если не дай Бог, племянница погибла».
От этих мыслей его отвлекли первые фигурки солдат, появившиеся уже из-за вертолёта.
«Ну, идите сюда, касатики, идите», — подумал он холодно.
Троих майор успел свалить. Остальные метнулись за вертолёт.
— Так-то, сучьи дети, — процедил Янычар, меняя позицию, не желая ввязываться в бой.
К дому, где провёл детство и юность, Алексей вышел не случайно. Ноги сами несли сюда. Он совсем не надеялся увидеть целой привычную панельную пятиэтажку, укрытую тополями, с летящим ежегодным надоедливым пухом. Мальчишками они частенько поджигали его. Взрослые ругались, а пацаны ватагой уносились прочь, продолжая вытворять своё. Как же это давно было! Словно в другой жизни, навсегда разделённой на две части: «до войны» и «на войне».
Нет, полностью целым дом не был, и тополей не было, спилили, видать, на дрова. Из-под хилого снежного покрова видны большие пеньки. Часть дома с их квартирой на третьем этаже уцелела. Нет только стёкол, выбитых взрывными волнами.
Осмотревшись, Янычар скользнул в подъезд, замер, прислушиваясь. В промороженном холодном помещении, усыпанном мусором, битым стеклом, с выщербленными от пуль стенами, с погнутыми перилами лестничных маршей, гул начавшейся канонады показался тише.
Майор осторожно поднялся на третий этаж, остановился нерешительно у входа без двери. Медленно зашёл в коридор, прошёл дальше, осматривая знакомую и в то же время такую чужую квартиру.
Кругом разруха… Ни мебели, ни книг… Дверей нигде нет, выломали на дрова, скорее всего. Унитаз, ванная, раковина разбиты. Кому нужно было разбивать их? Зачем? Откуда в людях столько бессмысленной злобы?!
Под ногами предательски трещало. Янычар принялся разгребать берцами мусор, медленно перемещаясь по квартире, испытывая горечь обиды на сотворивших такое с домом, на затеявших проклятую войну. На сломавших жизнь, разлучивших с родителями. Где же они сейчас? Хоть бы живы, были, Господи…
— Надо же, мои-то пластиковыми окнами обзавелись, — улыбнувшись, пробормотал он, увидев в зале белые блоки без стёкол. — А мне не писали… Когда ж успели? Явно до войны… Хотя я уже тогда был на войне, на Кавказе, как и отец в своё время. Ведь отговаривал он меня от военного училища. Не послушал, дурак… Где же вы сейчас, мама, папа?..