— Да пошёл он… — спокойно ответил Янычар. — У нас «крыша» железобетонная.
— Ага, — скептически произнёс Негатив. — Жалует царь, да не жалует псарь.
— Царские милости в боярское решето сеются, — поддакнул Куба.
— Хорош паниковать, разведка, — хмыкнул капитан. — Херли тогда выёживались? Мы по сравнению с тем лейтёхой агнцы Божьи. Придраться вообще не к чему.
— Да, вообще-то, — немного помолчав, согласился за всех Седых. — А чуть что, Большому Папе пожалуемся. Да-же, командир?
— Да-же, да-же, — нехотя согласился Янычар.
— Ну, вот, — преувеличенно бодро воскликнул Негатив. — Я всегда говорил, с командиром мы нигде не пропадём.
— Вкусную конфету от меня ты заработал, — усмехнулся капитан.
— Благодарствуйте, барин, — дурашливым голоском юродивого отозвался Седых.
На их пути повсюду располагались мотострелки. Солдаты, вышедшие из боя, устало сидели и лежали в слякоти: дождь не оставил ни одного сухого клочка земли и никак не желал утихать.
Из-за стоящих в ряд, уделанных грязью БМП, вышел какой-то солдат, сосредоточенно застёгивая штаны. Похоже, он за машинами присел «по-большому». Покосившись на разведчиков, сменил траекторию.
Чуть дальше прапорщик из мотострелков, с какой-то своей служебной надобностью осматривая БМП, случайно угодил в экскременты, брезгливо поднял ногу, матерясь:
— Бля… Подорвался… Что за народ… Всё засрали… Где живут, там и серут, суки…
Как можно тщательнее вытер подошву высокого ботинка о гусеницу, оставив на ней характерные комки, потом повозюкал ботинок в грязи и вновь вернулся к своему занятию.
Разведчики увидели какого-то лейтенанта мотострелка, распекающего босого по непонятной причине солдата, зябко поджимающего грязные ступни.
До них донёсся монотонный голос офицера:
— Где берцы, военный?
— Не знаю, товарищ лейтенант, — виновато ответил солдат.
— Чё ты мнешься? Ссать хочешь?
— Никак нет… Земля сырая.
— Никак нет! — передразнил солдата лейтенант. — Хули тогда берцы снял, если земля сырая?
— Ну… это… Чтобы ноги отдохнули. А то целую неделю в них ходил, некогда всё было…
— Я вот чё-то не снимаю, и никто не снимает, — продолжал монотонно офицер. — У одного тебя ноги устали. Так где берцы-то?
— Не знаю, товарищ лейтенант. Украли, наверное, — пробубнил солдат.
Офицер с выражением безнадёги вздохнул:
— Ты сколько на войне?
— С самого начала…
— Во! С самого начала! И за это время ты, уёбок, не уяснил, что в армии нет слова «украли»? — лейтенант тоскливо смотрел на потупившегося солдата. Ещё раз с безнадёжным видом вздохнул. — В армии есть слово «проебал», — добавил он внушительно. — Как ты теперь воевать будешь, Аника-воин? Ладно, иди к старшине с глаз моих долой, спросишь у него берцы.