Мы свернули с большой дороги и стали спускаться по склону крутого холма все ближе и ближе к морю. Я поняла, что дорога, по которой мы теперь ехали, шла вдоль скалистого обрыва над морем. Перед нами открывался удивительной красоты вид. Скала круто возвышалась над водой, на ней росла трава и пестрели цветы — розовые, красные и белые соцветия валерианы на фоне густого, темно-лилового вереска.
Наконец я увидела и дом. Он показался мне похожим на замок, стоящий на скалистой площадке над морем. Построенный из гранита, как и многие другие дома в округе, но несравненно более величественный и благородный — дом, который стоял здесь уже несколько сотен лет и будет стоять, еще не одно столетие.
— Вся эта земля принадлежит хозяину, — гордо объявил Тэпперти. — А если вы посмотрите за бухту, вы увидите Маунт Уидден.
Я посмотрела и увидела дом, о котором он говорил. Как и Маунт Меллин, он был из серого гранита, но был меньше и не такой старый. Я отметила это про себя как бы между прочим, потому что мы приближались к Маунт Меллину, который был для меня несравненно более интересен.
Мы поднялись на плато, на котором был построен дом, и оказались перед причудливыми литыми воротами.
— Эй, вы там, открывайте, — крикнул Тэпперти.
У ворот стояла небольшая сторожка, у двери которой сидела с вязаньем женщина.
— Ну, Джилли, детка, — сказала она, — пойди открой ворота, пожалей мои бедные старые ноги.
И тут только я увидела девочку, которая сидела у ног женщины. Она послушно встала и подошла к воротам. У нее была необычная внешность: длинные, прямые, почти белые волосы и большие голубые глаза.
— Спасибо, Джилли, девочка, — сказал Тэпперти. — Это вот мисс, которая приехала сюда жить и смотреть за мисс Элвиан.
Я посмотрела в синие глаза, уставившиеся на меня с выражением, которое было невозможно понять. Женщина подошла к воротам, и Тэпперти сказал мне:
— Это будет миссис Соуди.
— Добрый день, — сказала миссис Соуди, — я надеюсь, вам здесь будет с нами хорошо.
— Спасибо, — ответила я, с трудом переводя взгляд с ребенка на женщину. — Я тоже надеюсь.
— Ну и я надеюсь, — повторила миссис Соуди и тут же покачала головой, словно боясь, что ее надежды окажутся тщетными.
Я повернулась, чтобы снова взглянуть на девочку, но она уже исчезла. Я стала думать, где она могла спрятаться, и решила, что она притаилась за огромными кустами гортензий, усыпанными гроздьями синих, как море, цветов.
— Девочка не произнесла ни слова, — заметила я, когда мы уже ехали по аллее, ведущей к дому.
— Да, она много не разговаривает. Она все больше напевает. Бродит повсюду одна. Но говорить — нет, это она не любит.