Витька с Петькой проводили и другие важные научные эксперименты, и, кто знает, возможно, наука будущего этого не забудет. А что, разве не интересно знать, что вся вода в Мурине — проточная?! Конечно, все и так знают: река Леба в Мурино впадает, Леба и «выпадает»… вытекает то есть! А может, она только посередине и течёт? Как Гольфстрим, например! Витька с Петькой не стали гадать, а поставили эксперимент: разбросали по всему озеру — имея «Корейца», сделать это было нетрудно, — крупные меченые гусиные перья. И все перья, правда, с разной скоростью — с середины быстрее, от берегов медленнее — оказались в водопаде! После такого открытия капитан Витька с особой осторожностью проводил юркий и послушный «Кореец» вблизи водопада: послушный-то он послушный, да мало ли что? Особенно после того, как «Кореец» лишился одного весла, лишился обидно и по-глупому: вёсла сушились на солнышке, а дядя Володя подъехал на тракторе, не заметил и… И всё обещает сделать новое.
Честно говоря, про судно «Кореец» лучше бы писать «она», а не «он». Потому что «Кореец» — канонерская лодка. А названа в честь той канонерской лодки, которая давным-давно вела неравный бой с японцами на пару с другим славным кораблём, который звали «гордый Варяг», как поётся в песне.
А поскольку никаких военных действий на озере Мурино никогда не происходило, то грозная канонерская лодка с одновесельным движителем до поры до времени служила целям вполне мирным. Готовые в любой момент вступить в неравный бой с противником, Витька и Петька рыбачили.
Июнь стоял холодный и хмурый. Тучи неуклюже толкались в низком тесном небе, и с каждым днём их, казалось, становится всё больше и больше.
«Кореец», даже если несколько дней подряд лежал на берегу кверху плоским брюхом, не успевал просохнуть. Канонерка отяжелела, глубже обычного оседала в воде и стала не такой поворотливой.
Но гордый корабль с закутанным во всё тёплое экипажем продолжал нести службу. Потому что любое море, если не бороздят его острые носы кораблей, это не море, а просто большая лужа…
Петька опаздывал. Такого с ним раньше никогда не случалось. Витька в одиночку перевернул «Корейца», столкнул его на воду и пришвартовал к шатким мосткам. Уложил аккуратно удочки, банки с насадкой, черпак… А Петьки всё не было.
Бежать за Петькой — долго; живёт он на дальнем конце Горбунова, так полдня пробегать можно. Жил бы он, как Витька, на берегу, пусть даже противоположном, — тогда просто: вышел в плавание один, а по пути подобрал друга.
Перекладывать с места на место банки с наживкой и черпаки — не самое интересное занятие, когда у пирса стоит готовый к отплытию корабль. Спокойный и невозмутимый, Витька постепенно начал терять терпение. И в конце концов потерял его окончательно.