— Так и мы с тобой, не начни пилить, тоже ничего бы не нашли!
На опилках и в самом деле лежал револьвер. Самый настоящий, правда, состоявший, казалось, из одной сухой ржавчины. Я хотел протянуть руку, но мой добрый дед вдруг рявкнул:
— Не лезь!
— И то!.. — поддержал сосед. — В милицию надо…
Милиция не замедлила явиться. Весть о найденном оружии каким-то, до сих пор непонятным мне, образом в считанные минуты облетела всю улицу. Через дом от нас жил участковый и в тот день как раз копал огород.
Милиционер негромко постучал в ворота и, не дожидаясь ответа, прошёл во двор. Был он в старой вылинявшей форменной гимнастёрке, без фуражки и в галошах на босу ногу — вроде и официальное лицо, и сосед одновременно.
— М-да… Угрозы не представляет!
— Ясное дело, — согласился с участковым дед.
— В земле долго пролежал… Барабан-то — не повернуть даже, только в металлолом… — провёл моментальную экспертизу участковый.
— Ха, в земле! — усомнился чей-то голос, и я вдруг с удивлением обнаружил, что наш небольшой дворик постепенно заполняется соседями.
— В тайнике!
— А какой он системы? — не выдержал наконец и я.
— Э-э… Семизарядный… — опытным взглядом определил эксперт, хотя барабан не крутился. — А чёрт его знает, какой системы, старьё допотопное!..
Больше всех переживала моя мама, которая к тому времени вернулась с работы; но сосед-участковый быстро её успокоил:
— Протокола, пожалуй, составлять не будем…
— Правильно, — согласился дед.
— Патронов не было? — на всякий случай поинтересовался служитель порядка.
Так семизарядный револьвер неизвестной системы стал моим.
А ещё через пятнадцать минут — нашим, общим. Потому что примчался Рашид-паша.
Его меньше всего интересовало, чьим это грозное оружие было раньше. И кто сделал тайничок, и знал ли о тайничке Ильдус, прежний хозяин дома, — всё это для Рашида было такими пустяками, что и говорить не стоит.
— Ого! — сказал он. — Это — вещь! И хорошо, что ты не жмот!
Если Рашиду-паше нужен был нестреляющий револьвер, значит — и в этом был уверен любой парень с нашей улочки — значит, для дела, для нашего общего дела. Потому что все дела у нас были общие. И Рашид-паша, взрослый человек шестнадцати лет, понимал, наверное, лучше других, что двенадцать маленьких, но верных кулачков лучше, чем пара, пусть даже самых увесистых. А шесть человек — это отряд. И «наша улица» звучит гораздо внушительнее, чем, скажем, «мой дом»…
— …Держи! — просто сказал я, и мне было ни капельки… ну, почти ни капельки не жалко этой ржавой железяки, которая ни на что уже не годилась… но я-то придумал бы, что с ней делать!