Всё это время мы с Иннокентием отдыхали. Я много тренировался, в том числе и в условиях повышенной тяжести, постепенно доводя утяжеление до двукратного. Иннокентию подобные тренировки категорически не нравились, но после того как я провёл с ним беседу, популярно объяснив, что планет, где сила тяжести больше, чем на Земле, в галактике подавляющее большинство, и мне не хотелось бы отправляться на них в одиночку, смирился. Малый тренажёр с объёмом зала в 175 кубометров я приобрёл сразу же по возвращению, вбухав в него почти все заработанные на Суоми деньги. К концу второй недели тренировок я уже мог при двойном утяжелении не только провести в хорошем темпе большой разминочный комплекс, но и спокойно крутил прямые и обратные сальто. Иннокентий бегать по потолку в условиях двойной тяжести пока не научился, но до верха 3,5 метровой стены уже добирался играючи.
О том, что первое упражнение, которое он начал отрабатывать, заключалось в запрыгивании мне на плечи, можно было и не упоминать. Учитывая, что какими бы то ни было диетами котяра, отнюдь, не злоупотреблял, а мышечную массу активно наращивал, такие прыжки стали очередным испытанием и для меня. Когда сам весишь под два центнера, и тебе на плечи неожиданно обрушивается ещё два с лишним пуда упругой массы, обладающей неслабой инерцией, иногда трудно даже просто устоять на ногах.
Код вызова был зелёным, что позволяло не особенно торопиться с прибытием, но праздное существование нам с напарником уже начало приедаться, и в Управление мы отправились в тот же день. Сборы были недолгими. Я переоделся, а Иннокентий слегка помылся. Вещей брать с собой не стали. Две тысячи километров были преодолены по баллистической траектории менее чем за 15 минут. Оставив флаер на площадке у входа в неприметное здание, расположенное у подножия одного из отрогов Уральского хребта, мы зашли в помещение. На контрольно-пропускном пункте нас встретил молодой улыбчивый парень, двигавшийся с грацией леопарда. Поздоровавшись, он уточнил, что пропуск на меня заказан, и вежливо попросил заглянуть в соседнюю комнату для выполнения нескольких чисто формальных идентификационных процедур.
Я кисло улыбнулся в ответ, и мы проследовали на идентификацию. «Формальные» процедуры, описывать которые я по вполне понятным соображениям не стану, заняли больше времени, чем мы добирались из Карелии. Зато потом, когда мне на грудь, а Иннокентию на шею повесили небольшие пластиковые бирочки с фотографией и красной диагональной полосой, нас уже нигде не задерживали. Сначала мы спустились на лифте на несколько десятков метров вниз. Потом, вместе с сопровождающим, проехали несколько километров на маленькой вагонетке, двигающейся с огромной скоростью по толстому монорельсу. Дальше — новый сопровождающий и спуск на скоростном лифте, по меньшей мере, на двухкилометровую глубину. Еще один небольшой коридор, отъезжающая в сторону защитная дверь метровой толщины, и мы входим в просторный кабинет. Немолодой подтянутый человек упруго поднимается из-за стола и идёт нам навстречу. Строгий цивильный костюм сидит на нём как влитой. На первый взгляд ему никто не даст больше шестидесяти. На самом деле — уже давно хорошо за восемьдесят. Его волевое, чисто выбритое лицо с почти чёрными пронзительными глазами, над которым ерошится короткий ёжик седых волос, мне знакомо. Это генерал-лейтенант Кузнецов.