Туча пронеслась, сумрак тотчас рассеялся, солнце заблистало ярче, оживленно защебетали птицы, от лошадей повалил пар, и железная одежда всадников, высохнув, накалилась. Кони и люди тяжело дышали теплыми испарениями, но Мамай не умерил аллюра, он ничего не замечал, погруженный в свое…
Воины тумена собрались на широкой открытой равнине; шесть тысяч всадников с заводными конями построились полумесяцем; в середине фигуры поставлены шатры для Мамая и его свиты. Со времен Чингисхана считалось, что тумен должен состоять из десяти тысяч всадников, но постепенно тумен (тьма) стал административной единицей, и численность его колебалась от пяти до пятнадцати, двадцати и даже более тысяч. Воины тумена с женами, детьми, рабами и скотом образовывали улус, находившийся в собственности мурзы. Величина улуса часто зависела от хитрости и силы господина — приобретает он новых людей, богатства и земли или теряет. В военное время Мамай часто объединял мелкие улусы и не упускал случая поставить в такой объединенный тумен воинским начальником — темником — своего человека. Сильный темник нередко сносил головы князьям-улусникам, сам становился мурзой, господином большого улуса…
Воинственный клич, похожий на обвал в горах, встретил приближение повелителя. Военные трубы пропели «Внимание и повиновение!», от сотни отборных всадников на вороных конях отделился сухощавый наян в блестящем ребристом шишаке с пером ворона, в темном халате поверх байданы — длинной, до колен, кольчуги. Остановив лошадь, склонился ниже гривы, показывая узкую спину, и так ждал приближения повелителя. На своем огромном жеребце он казался со спины юноей, но это был один из старейших военачальников Орды.
— Говори, Есутай, — приказал Мамай, подъехав на корпус лошади.
Темник разогнулся, глухим голосом сказал:
— Повелитель! Тумен «Крыло ворона» ждет твоих приказаний.
Мамай нервно скомкал повод, впился взглядом в морщинистое лицо темника, словно пытался залезть в самую глубину тускловатых старческих глаз, в потаенные мысли ставленника бывшего хана Хидыря. Так ли верно служит Есутай нынешнему повелителю, как служил прежним ханам из царевичей, ни разу не запятнав себя усобицами и тем сохранив голову в тронной чехарде? Такие люди удобны правителям, ибо принимают всякого, кто вскарабкается по чужим трупам на вершину власти, но удобны они и врагам существующих правителей.
— Почему я не вижу седьмой тысячи? Почему в других тысячах я вижу неполные сотни? — резко спросил Мамай, заранее предвидя ответ, но желая показать зоркость своих глаз, напомнить, что он вышел не из лежебок-царевичей, мало смыслящих в войске.