Отчего же возникло это саднящее предчувствие?
Я не знал ответа… Может быть, весь мир, катящийся к своему величайшему потрясению, в котором я отчего-то не сомневался, был тому виной и причиной. И будущее виделось мне грозным и темным. А нынешнее — кратким счастливым привалом для солдата.
И не более того.
Из банка я направился в Карлсхорст. Просто так. На могилы моей памяти.
К тому же в настоящее время, по идее, я был бы должен демобилизовываться из конвойных войск в некую навсегда не состоявшуюся для меня российскую действительность.
Здания, где находился склад Изи и квартира незабвенного армейского сантехника Валеры, давно реконструировались, в них жили какие-то люди, и, бродя по местам своей боевой славы, под знакомыми окнами, я горько воскрешал былое в своих воспоминаниях об ушедшем времени, едко, как слезоточивый газ, бередивших душу…
А потом пошел по брусчатке, истоптанной сапогами армии бывшей Страны Советов — очередного павшего Вавилона, к метро, к остановке такси, глядя на мокрые крыши машин и паруса зонтов, облепленные желтыми листьями осени.
Холодный ветер гудел над Берлином.
1996 г., Москва