Я набрала номер домашнего телефона четы Бодюков. Трубку сразу же взяли, словно ждали звонка. «Алло?!» — сказал-спросил мужской голос. Я не успела ответить, как раздался щелчок и вмешался женский голос, возникший из ниоткуда, тягучий, низкий и густой:
— У телефо-о-на? — И без паузы: — Савелий, я взяла!
— Хорошо, Машенька! — ответил мужчина после чего раздался еще один щелчок.
«Неплохо бы поговорить с ним наедине», — подумала я.
— У телефо-о-на? — повторила Машенька.
— Добрый день, Мария Филипповна, — произнесла я официально и холодно, «с понтом» — чтобы с ходу припугнуть скандалистку и показать ей, кто есть кто. По принципу, выигрывает тот, кто нападает первым. — Меня зовут Екатерина Васильевна Берест. Я — следователь (нет, ну какова нахалка?). В ходе расследования, которое я веду, возникла настоятельная необходимость поговорить с вами.
— Какое расследование? При чем тут мы? Как вы сказали, вас зовут? — Не похоже, что ее можно напугать.
— Расследование частного характера.
— Это какое? Что значит «частного характера»?
— Это значит, что я работаю на заинтересованное лицо частным образом. Представляю его интересы, так сказать.
— Это навроде адвоката?
— Да.
— А мы при чем?
— Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Каких вопросов?
— Мы не могли бы увидеться и обсудить эти вопросы при личной встрече?
— Даже не знаю, что вам сказать. Нам сегодня должны товар подвезти… А вы не из полиции?
— Наше бюро сотрудничает с районной прокуратурой… в экстренных случаях.
— Растешь в моих глазах! — снова не то похвалил, не то осудил Каспар.
— Ну, разве что часиков в двенадцать, когда у нас перерыв на обед… — вслух стала рассуждать мадам Бодюк. — Но учтите, я не могу вам ничего обещать, и если мы не успеем принять товар… — Голос приобрел агрессивную тональность.
— Мария Филипповна, я надеюсь, нам удастся поговорить именно сегодня, — с нажимом сказала я. — Завтра производственное совещание в следственном отделе, будут обсуждаться результаты следствия. Мне не хотелось бы вызывать вас повесткой.
«Что я несу?»
— А как ваша фамилия, вы сказали? — Наступила пауза. Видимо, она записывала фамилию «следователя».
— Где мы сможем увидеться?
— Лучше у нас дома, приходите сюда.
— Пожалуйста, уточните ваш адрес, — строго сказала я. — Так, так, — повторяла я после каждого слова, как будто сверяла то, что диктовала Мария Филипповна, с записями в своем оперативном блокноте. — В двенадцать ноль-ноль я к вам подъеду.
Мария Филипповна была совершенно не такой, какой я себе ее представляла. Она вовсе не была толстой уродливой стервой, во всяком случае, на вид. Большая женщина с несколько грубоватыми чертами красивого, сильно накрашенного лица, густыми, завитыми в длинные локоны, темно-рыжими волосами и красивой «волной» на лбу. В деловом костюме мужского покроя цвета спелой малины, с золотыми пуговицами. С пышной грудью в открытом вырезе блузки и с массивным золотым колье на шее. С крупными красивыми руками в кольцах и браслетах. Духи, тяжелые и пряные, довершали образ коммерсантки в достойном интерьере большой гостиной, вылизанной до блеска. С портьерами, раз и навсегда заложенными в симметричные каменные складки, равно как и гипюром на окнах, парчовой скатертью на столе и красивым вышитым покрывалом на спинке дивана. С уймой раставленных всюду мелких фарфоровых фигурок — слоников, птичек, собачек, флакончиков, вазочек с букетиками засушенных цветов и семейными фотографиями. С непременным орлом с распростертыми крыльями — сувениром с солнечного Кавказа; с искусственными растениями в богатых горшках. С картинами на стенах — девушками с кувшинами, трогательными детьми с собаками, собаками отдельно от детей, и наоборот, ландшафтами с родными березами, покосившимися срубами и экзотическими натюрмортами. Музей, однако!