А вот ещё элемент мозаики. В сегодняшней «Россиянин» сложилась крайне уродливая структура общества. Так, по официальным данным Федеральной службы государственной статистики (Росстата) от 2008 года, в 2007 году среди 70 миллионов 813 тысяч человек, занятых в экономике РФ, имелся 1 миллион 567 тысяч специалистов высшего уровня квалификации в области биологических, сельскохозяйственных наук и здравоохранения, зато — 4 миллиона 489 тысяч «работников сферы индивидуальных услуг и защиты граждан и собственности».
На 4 миллиона 424 тысячи рабочих металлообрабатывающей и машиностроительной промышленности имелось 5 миллионов 201 тысяча «продавцов, демонстраторов товаров, натурщиков (!) и демонстраторов одежды».
В жилищно-коммунальном хозяйстве РФ было занято 217 тысяч человек, зато «работников, занятых подготовкой информации, оформлением документации и учётом», насчитывался 1 миллион 379 тысяч человек.
Иными словами, количество оплачиваемых бездельников и полубездельников в «Россиянин» — нахлебников производительных работников, уже приобрело угрожающие размеры.
И этот процесс нарастает. Один с сошкой, семеро с ложкой! Но кто уже через несколько лет будет кормить ораву, умеющую работать лишь ложками?
В перспективе катастрофично положение с образованием, причём — тоже характерным лишь для «Россиянин» образом. Не будем сейчас говорить, например, о крахе профессионально-технического образования — его признают даже в Кремле, хотя и этот кризис этому Кремлю не преодолеть. Однако хуже то, что в перспективе катастрофично само качество образования.
И вот почему.
Нормальная схема развития знаний в обществе основана на том, что выросший ученик со временем идёт дальше своих учителей, знает и понимает больше их. Это естественный процесс: «Учитель, воспитай ученика, чтоб было у кого учиться».
В СССР так и было. Собственно, примерно так всегда обстояли и обстоят дела вообще во всех странах мира, но не в «Россиянин».
Если принять уровень советской профессуры в 70-80-е годы за единицу, то их средний воспитанник конца 90-х годов обладал примерно половиной их знаний — в 90-е годы студенты не столько учились, сколько подрабатывали. Выпускник вуза образца, например, 1996 года, оставшийся преподавать в alma mater, к 2006 году — как минимум старший преподаватель, а то и доцент, а то и профессор (сейчас с этим делом дела обстоят просто). И теперь этот полузнайка производит, так сказать, четвертьзнаек. А те будут производить уже почти незнаек ит. д.
Особый трагизм ситуации заключается в том, что полуневежды с университетскими и т. п. дипломами сами, как правило, своего невежества не ощущают.