— Ничего не оставляю без внимания, и если что-либо открою, незамедлительно доложу твоей святости. Разве можно быть уверенным в преданности даже осыпанных твоими благодеяниями.
— Тебе известно что-нибудь? — настораживался василевс.
Но эпарх уклонялся от прямого ответа.
— Твоя святость может спать не опасаясь. Как пес, я охраняю твой покой.
Василевс двигал олимпийскими бровями. Это считалось признаком, что благочестивый недоволен. Но сказать ему все, не имея в своем распоряжении ничего определенного, эпарх опасался. Он как бы плясал на вулкане, по собственному опыту зная, что красивая женщина легко может уверить влюбленного в своей невиновности и вообще в чем угодно. Слабому полу дана огромная власть. Она заключается в дурмане любовных ласк. Недаром жену называют исчадием ада. Как змея, она способна соблазнить любого добродетельного старца. Когда же раскрывается обман, то, даже пойманная на месте преступления, она лепечет первое, что ей приходит в голову, и если супруг не в силах устоять против бесовских чар, то самый мудрый верит словам обманщицы, как последний глупец.
Эпарх шептал:
— Мои глаза и уши повсюду. Обещаю удвоить бдительность и еще яростнее разоблачать козни твоих врагов и недоброжелателей.
Он надеялся, что не сегодня-завтра у него будут существенные доказательства измены той, которая так вознеслась и взошла такой прекрасной звездой на ромейском небосклоне.
Очередную записку Олег получил вскоре после памятного дворцового обеда, и опять Халкидоний, переводя послание, не высказал никакого опасения. Встреча же обещала быть еще более заманчивой. Теперь нетрудно было догадаться Олегу, что подобные развлечения грозили смертью или ослеплением. Но упрямый князь не хотел ни о чем задумываться и с нетерпением ждал наступления темноты. На этот раз местом встречи с евнухом был указан глухой переулок за Ипподромом. Никогда еще князя не звали прямо к железной калитке, очевидно опасаясь, что он не будет достаточно осторожен.
Когда повеяло ночной прохладой, Олег вышел за ворота. Над городом восходила луна. Как обычно, к архонту подошел теперь уже знакомый ему евнух, прятавшийся где-то в тени, и повел взволнованного любовника к садовой калитке, все время оглядываясь по сторонам и порой даже увлекая Олега за рукав в темный уголок. Каждый раз они шли к царским садам новой дорогой, и перед калиткой старичок долго проверял, нет ли кого-нибудь поблизости.
Вот и знакомая калитка… У Олега сильнее застучало сердце… Но едва евнух отворил железную дверцу и перешагнул через порог одной ногою, как вдруг остановился, не осмеливаясь войти в сад, и стал прислушиваться. Потом быстро повернул нетерпеливого князя лицом к городу и стал шептать, чтобы тот немедленно уходил. Так можно было понять по его искаженному от страха лицу. Между тем Олег уловил в тишине сада какое-то движение.