Заметив контуры проемов, Полина спросила:
– Откуда вы знаете?
– Я, дорогая моя, дотошный старик. – В ответ на ее немое возражение Полторак успокаивающе похлопал Полину по руке и продолжил: – Если за что-то берусь – рою до самого дна. Я нашел оригинальные чертежи, рисунки и фотографии. – Он улыбнулся. – Да-да… Все это еще можно обнаружить в архивах. Архитектор Лухов строил эту дачу по заказу Наркомпроса для Всероссийского театрального общества. В те времена, а это было перед самой войной, дачи распределяли, предоставляли на время известным артистам и режиссерам. В округе было полно таких дач, и все возводились по индивидуальным проектам. Строили по нынешним временам скромно, но комнаты для прислуги всегда имелись.
– Как интересно, – проронила Полина, не сводя глаз с окон гостиной. – Может, вернемся?
– Да-да… Только еще одна деталь… Видите каменную плиту у основания лестницы? Идите поближе. Присмотритесь…
– Что?
– Это же малахит!
– Надо же.
– Когда делали ремонт, я попросил ни в коем случае не трогать его, чтобы не расколоть. Что скажете? Не в каждом доме вместо коврика у входа лежит кусок малахита!
Воспользовавшись тем, что входная дверь рядом, Полина поднялась на крыльцо и вошла в дом.
– Взгляните на эту фотографию. – Евгений Викторович придержал ее в коридоре. – Это наша дача в тридцать восьмом году. Архивный снимок. Обратите внимание, левого крыла тогда не было, его достроили намного позже. В оригинальной версии плана дом имел форму буквы «Г» и вход был посредине большой палочки. Но в девяносто четвертом достроили левое крыло и «Г» превратилось в «П» со входом по центру.
– Как интересно, – опять обронила Полина и прорвалась наконец в гостиную.
Сергей и Диана сидели рядом на двухместном диване. Увидев Полину, Шевелева отдернула руку, лежавшую на плече Сергея.
По дороге домой Полина была подавленной, однако понимала, что сегодня объясняться с мужем бессмысленно.
По счастью, она умела выбрать подходящий момент для беседы.
Самое тяжелое время для охранника на дежурстве – предутренние часы, когда особенно хочется спать. С одиннадцати до трех еще получается разгадывать кроссворд или смотреть телевизор. После трех начинается тщетная борьба с дремотой.
Иван Васильевич – охранник со стажем, позади служба в армии и несколько лет работы в охранных подразделениях. Здесь, в галерее, работа непыльная. Ночью в здании дежурят одновременно три человека. Те, что помоложе, – на входах, а он, как старший и самый ответственный, следит за экранами видеонаблюдения.
В три пятнадцать Иван Васильевич поставил банку с ленивыми голубцами в микроволновку, а сам пошел в туалет. Вернувшись, расстелил на столе газету и стал ждать, когда дзынькнет таймер. Но зазвонил телефон. Он взял трубку и нарочито бодро ответил: