– Под кайфом. И наверное, пьяна.
Марджи кивнула и не стала возражать.
– Я решила посмотреть, что тут происходит. Не знала, что вы переехали сюда. Дом ведь пустовал много лет. Я бы приметила вас и раньше, но у нас выдался тяжелый год. Мы часто и подолгу отсутствовали.
– Я могу присмотреть за вашим домом, если понадобится. Забирать почту. – Как только эти слова сорвались у нее с языка, Дороти поняла, что сказала глупость. Приличная женщина вроде Марджи Муларки, которая приглашает соседей на чай, а в свободное время, вероятно, занимается вязанием или шитьем, вряд ли примет помощь от такой, как Дороти.
– Это было бы чудесно. Я вам очень благодарна. На нашем крыльце стоит ящик из-под молока. Если не трудно, складывайте почту туда.
– Договорились.
Марджи кивнула и посмотрела на пустую дорогу.
– Наши девочки убегали по ночам и катались по дороге на велосипедах. Думали, я не знаю, – усмехнулась Марджи. Вдруг ноги у нее подкосились, и она медленно опустилась на землю.
Дороти распахнула калитку, бросилась к женщине и помогла ей подняться. Потом, придерживая под локоть, провела на задний дворик и усадила в плетеное кресло.
– Здесь не очень убрано. Я… ну… пока еще не помыла садовую мебель.
Марджи глухо улыбнулась.
– Все в порядке – лето только началось, еще успеете. – Она сунула руку в карман и достала пачку сигарет.
Дороти присела рядом и увидела, как по лицу Марджи скатываются слезы и капают на руку с набухшими венами.
– Не обращайте внимания, – проговорила Марджи. – Я слишком долго держала это в себе.
– Я понимаю…
– Кейти, моя дочь. У нее рак.
Дороти понятия не имела, что надо говорить в таких случаях. «Мне очень жаль». Но эти слова выглядели жалкими и банальными.
– Спасибо, – нарушила молчание Марджи.
– За что?
– За то, что не сказали: «Она обязательно поправится», или того хуже: «Мне очень жаль».
– В жизни так много горя, – сказала Дороти.
– Да. Но раньше я об этом не задумывалась.
– Как там Талли?
– Она теперь с Кейти. – Марджи подняла голову. – Думаю, она бы обрадовалась, если бы вы навестили ее. Талли забросила свое телевизионное шоу.
Дороти попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло.
– Я еще не готова. Я слишком часто причиняла ей боль. Не хочу, чтобы это случилось еще раз.
– Да, – сказала Марджи. – Она всегда была ранимой, хотя виду и не подавала.
Они помолчали, потом Марджи поднялась с кресла:
– Ну что, ж, мне пора.
Дороти кивнула. Потом тоже встала и проводила Марджи до калитки на заднем дворе. Когда Марджи была уже на противоположной стороне улицы, Дороти окликнула ее.
– Думаю, ваша дочь знает, как вы ее любите, вашу Кейти. Это очень важно.