– Тебе не нужны слова. Просто закрой глаза и вспоминай.
Я вспоминаю, когда же все у нас пошло наперекосяк. Тот день, который был хуже всех, тот день, который изменил все.
Октябрь шестого года. Похороны. Я закрываю глаза и вспоминаю, как стою одна посреди автостоянки у церкви Святой Сесилии… Вокруг меня машины, аккуратно припаркованные на разметке. Много внедорожников, отмечаю я.
Прощаясь, Кейт дала мне плеер и письмо. Я должна слушать «Танцующую королеву» и танцевать в одиночестве. Мне этого не хочется, но выбора нет. И действительно, когда я слышу слова «Ты можешь танцевать», музыка на мгновение уносит меня отсюда.
А потом все заканчивается.
Я вижу, как ко мне идет семья Кейт. Джонни, ее родители, Марджи и Бад, ее дети, ее брат Шон. Они похожи на военнопленных, освобожденных после долгого марша навстречу смерти – сломленные и удивленные, что еще живы. Мы встречаемся, и кто-то что-то говорит – смысл до меня не доходит. Я отвечаю. Мы делаем вид, что все в порядке. Джонни злится – другого я и не жду.
– Люди придут к нам домой, – говорит он.
– Так хотела Кейт, – прибавляет Марджи. Как она еще держится на ногах? Горе навалилось на нее всей своей тяжестью.
От мысли об этом – о так называемом «праздновании» жизни Кейт – мне становится плохо.
У меня не очень получалось превратить смерть в нечто позитивное. Но разве могло быть иначе? Я хотела, чтобы она боролась до последнего вздоха. Это была ошибка. Мне следовало прислушаться к ее страху, утешить ее. А вместо этого я пообещала, что все будет хорошо и она выздоровеет.
Но я дала еще одно обещание. В самом конце. Поклялась позаботиться о ее семье, быть рядом с ее детьми – и я больше не собираюсь ее подводить.
Я иду за Марджи и Бадом к их «вольво». В салоне машины пахнет так же, как в моем детстве в доме Муларки – ментоловыми сигаретами, духами «Джин Нейт» и лаком для волос.
Я представляю, что Кейт снова сидит рядом со мной на заднем сиденье, ее отец ведет машину, а мать выдыхает дым в открытое окно. Я почти слышу, как Джон Денвер поет о Скалистых горах.
Кажется, что четыре мили, отделяющие католическую церковь от дома Райанов, не кончатся никогда. Все, на чем останавливается мой взгляд, напоминает о Кейт. Кофейня, где она часто останавливалась, кафе-мороженое, где делали ее любимое
dulce de leche, книжный магазин, куда она в первую очередь шла перед Рождеством.
А потом мы приехали.
Двор заросший, неухоженный, с высокой травой. Я вспоминаю, что Кейти всегда хотела заняться ландшафтным дизайном.
Мы останавливаемся, и я выхожу. Шон, брат Кейт, подходит ко мне. Он на пять лет младше Кейт и меня, но он такой худой, унылый и сгорбленный, что выглядит старше. Волосы у него редкие, очки давно вышли из моды, но зеленые глаза за стеклами очков так похожи на глаза Кейт, что я с нежностью обнимаю его.