Впрочем, никаких волков я в итоге не встретил. Вывалившись из очередного кустарника, я споткнулся о камень и плюхнулся на землю. Падая, чисто инстинктивно перевернулся на левый бок, чтобы не помять корзину. Сморщившись от боли в ушибленной ноге, я, однако, решил не разлеживаться и мигом вскочил на ноги.
— Так-так, — внезапно послышалось за спиной.
Я замер в нерешительности. Голос, бархатистый, мягкий и обволакивающий, был мне незнаком. Откуда же взялся его обладатель в глухой чаще леса?
Наверное, это полицейский, вдруг подумал я. Обогнал меня, чтобы выловить на этой вот полянке, и теперь наверняка за шкирку утащит прямиком в городское управление. А уж там со мной миндальничать не станут: упекут в детский дом, где придется сидеть целых три года — до самого предназначения.
Тем временем, пока воображение рисовало безрадостные картины моего вероятного будущего, незнакомец осведомился:
— Ты откуда такой взялся, паренек?
Сглотнув набежавший в горле ком, я наконец-то осмелился повернуться к собеседнику лицом. Если это и был полицейский, то отставной — морщинистая харя, седая борода и серо-бурое рубище, заменявшее ему плащ, вряд ли являлись частью маскировки. Да и клеймо у него на скуле было какое-то странное, мной ранее не виданное, — череп, покрытый паутиной из трещин. Может быть, этот дед — беглый преступник или сумасшедший, вроде мистера Бизли, некогда жившего по соседству с тетушкой Агнией? Даже моя бедовая опекунша сторонилась того чудаковатого мужика, любящего по пьяному делу размахивать ножом и орать пиратские песни на ежевичном.
— Ты немой, что ли? — снова подал голос седобородый.
— Нет, — буркнул я, понимая, что дольше отмалчиваться не получится.
— Значит, просто неразговорчивый?
Я переминался с ноги на ногу, не зная, что ответить, и готовясь в случае опасности снова дать деру.
— Ладно. Примем за согласие, — со вздохом решил старик.
Он еще раз придирчиво осмотрел меня с ног до головы. Я почувствовал себя товаром на прилавке, этаким куском мяса, который разглядывает дотошный покупатель. Может, он и вовсе людоед, этот странный бородач, облаченный в ветхое тряпье? Я всерьез задумался о побеге, когда незнакомец внезапно спросил:
— А скажи-ка мне, паренек, веришь ли ты в судьбу?
— В судьбу? — неуверенно пробормотал я, решив, что ослышался.
— Ну да. Ты ведь, надо думать, не из дома эту корзину тащишь? — он взглядом указал на мою добычу.
Я невольно еще крепче прижал свой трофей к груди.
— А вам какое дело до моей корзины? — спросил, хмуро глядя на старика снизу вверх.
— Мне-то никакого. А вот полицейские заинтересовались бы, откуда у такого помятого паренька взялась подобная вещица. Ты, надо понимать, уличный воришка?