— Это ту девочку, с которой ты поешь? Славная, и голос замечательный. Она знает?
— Только сам факт, ни во что серьезное я ее не посвящал.
— Ладно, беги и постарайся никуда не запропаститься. Тетради где?
— Под тахтой родителей. Что смеетесь, у меня сейфов нет. Ваша жена пришла.
— Что, уже уходишь? — спросила меня Полина. — Жаль, скоро из школы прибежит Лена, мы бы вас познакомили.
— В другой раз, Полина Андреевна! — сказал я. — Меня люди с машиной ждут, до свидания!
— Мы видели, как он тебя забрал, — сказал Валентин. — Ну как, поговорили?
— Поговорили, — ответил я. — Он будет думать. Спасибо вам!
— За что? — удивился он. — За машину?
— И за машину тоже. А, главное, за помощь в организациях выступлений. Мальчишку с улицы он бы к себе домой не позвал. Когда едем домой?
— Сейчас поедете, — ответил он. — Только меня довезете до работы.
Всю дорогу до моего дома мы промолчали. Когда попрощались с Николаем, Люся сказала:
— Давай не будем сейчас к тебе заходить. Проводи меня домой и расскажи, о чем вы говорили.
С рассказом я уложился в пару минут.
— Значит, он все знает, но ничему не поверил, — подытожила она. — А после землетрясения?
— Я думаю, что он не будет ждать этих торнадо, — сказал я подруге. — В любом случае отношение к тому, что я скажу, будет уже совершенно другим. У меня ведь есть что ему сказать и помимо стихийных бедствий.
— А что потом? Когда он поверит?
— Один человек, как бы высоко он ни забрался, мало что сможет сделать, нужны единомышленники. Пусть поначалу их будет немного, главное, чтобы среди них не затесалась какая-нибудь гнида. Если пустят в ход то, что я записал, все равно в Москве узнают. Главное, чтобы не связали со мной. И еще нужно убрать кое-кого из нынешнего руководства, иначе ничего не поменяется. Ну предотвратим мы одно покушение, они организуют другое. Когда решаются вопросы такой власти, жизни других людей ничего не стоят. Нетрудно, например, устроить авиакатастрофу. Подумаешь, какой-то самолет с экипажем! Ради великого дела… Не нужно тебе в это вникать. У нас и о тебе был разговор, и я сказал, что ты знаешь только сам факт переноса личности. Не стоит никому знать, что тебе известно больше, да и не собираюсь я тебя во все посвящать. Меньше знаешь – крепче спишь. Пользы тебе от этих знаний никаких, а неприятности могут быть.
— Так мы едем на смотр или нет?
— Вроде едем. Мне все-таки кажется, что он пока ничего предпринимать не станет. Слишком в такое трудно поверить, а когда все доказательства – это слова мальчишки, пишущего фантастику… Можно, конечно, пустить в ход мое письмо, потому что я там написал действительно серьезные вещи, но он на это не пойдет. Если что и сделает, то после двадцать восьмого марта. Сколько тут ждать!