— Через неделю уже зима, — сказал я Люсе.
Мы уже отправили домой довольную Вику, убрали со столов и разошлись кто куда. Я с Люсей ушел в мою комнату.
— Он не провалит пол? — спросила она, имея в виду сейф.
— Со временем прогнет паркет, — ответил я. — Но он мне нужен-то самое большее до лета. Напишу все, что является самым важным, и останутся только консультации. Надеюсь, меня не будут часто дергать. Знаешь, я очень рад, что наконец все рассказал твоим, и что они это нормально восприняли.
— Они тебя любят, особенно мама, — сказала Люся. — Ты ее сегодня назвал мамой, так у нее на глазах выступили слезы. Они с отцом хотели сына, а родились мы.
— Я им за тебя буду благодарен до конца дней. Как же я тебя люблю!
— А как? — спросила она, забираясь ко мне на колени.
— Потерпи два месяца, потом узнаешь.
— Смотри, пошел снег! — сказала подруга, глядя в окно, за которым, кружась, падали редкие хлопья снега.
Их число с каждой минутой становилось все больше, поднялся ветер, и вскоре за окном уже мела метелица.
— За окном танцует вьюга, не прожить нам друг без друга, мы вдвоем! — запела Люся, обняв меня и положив голову мне на грудь.
— Еще не вдвоем, но скоро будем. Вместе и на всю жизнь.
— Нужно менять структуру кормовой базы, — сказал академик Авдонин. — Без этого мы обречены на закупку импортного зерна, особенно в годы, неблагоприятные для зернового производства. Или же нужно сокращать поголовье мясного скота.
— Ни о каком сокращении скота не может быть и речи! — отрезал министр сельского хозяйства Мацкевич. — Что вы, Николай Сергеевич, можете предложить конкретно?
— Чем меньше мы заготавливаем сена, тем больше его недостачу приходится восполнять фуражным зерном. Если для собственного потребления зерна выращивается в избытке, то на корм скоту, да еще при таком росте поголовья, в кризисные годы нам его однозначно не хватит. У нас большинство пашен и по плодородию и по климатическим условиям сильно уступают тому, что имеют основные экспортеры зерна. Целина это пример того, как не стоит вести хозяйство. А ведь распашка целинных земель продолжается до сих пор. Американцы в свое время на этом разбили себе лбы, а мы упорно наступаем на те же самые грабли! Травополье запрещено! Лесозащитные станции ликвидировали! Американцы восстанавливали плодородие своих почв, пользуясь работами русских почвоведов! Почему же у нас считают, что воля руководства превыше законов природы?
— Вы говорите, Николай Сергеевич, да не заговаривайтесь! — привстал Мацкевич.
— Не мешайте говорить человеку! — раздраженно сказал Суслов. — Вас мы еще послушаем!