— Поэт говорит, что вино забвения мгновенно избавляет от мук. — Я посмотрел в чашку, стараясь уловить контур смерти в поднимавшейся струйке пара.
— Поэтому-то царица Египта и давала его Елене для излечения ее меланхолии.
— Гомер говорит также, что оно приносит забвение, Иайа, но я не должен забыть то, что видел и слышал.
— Количество, которое я вам дала, не усыпит вас, а лишь успокоит стук крови в висках. — Я все еще колебался. Тогда она нахмурилась и разочарованно покачала головой. — Полно, Гордиан, если бы мы хотели принести вам вред, наверное, Александрос вполне мог бы покончить с вами в морской пещере или на круче холма. Даже теперь — и для этого не требуется много воображения — мы могли бы сбросить вас с этой террасы на острые скалы, если бы это входило в наши намерения. Вас смыло бы в море, и вы исчезли бы навсегда. — Она пристально посмотрела на меня. — У меня появилось доверие к вам, Гордиан. Вначале я вам не верила, но теперь верю. Может быть, и вы поверите мне?
Я посмотрел ей в глаза. Она сидела, жестко выпрямившись, на сиденье без спинки в ярко-желтой столе. Солнце еще не поднялось выше крыши дома, и терраса оставалась в тени. Далеко внизу, под нами, волны прибоя бились о скалистый берег. Олимпия с Александросом сидели рядом, глядя на нас с Иайей с таким видом, словно мы были гладиаторами, которым предстоял поединок.
Я снова поднес чашку к губам, но опять отставил ее в сторону. Иайа вздохнула.
— Если бы вы выпили это, боль сразу же прошла бы. И вы были бы благодарны мне за это.
— Дионисию теперь тоже совсем не больно, но не думаю, чтобы он испытывал благодарность за это.
— На что вы намекаете, Гордиан?
— Вы сказали, что верите мне, Иайа. Тогда по крайней мере согласитесь с тем, что мне уже известно. В день моего посещения Сивиллы я видел, как Дионисий тайно следил за Олимпией. Думаю, что он знал об этой морской пещере и о том, кто там скрывался. Поэтому-то и настаивал на том, чтобы Красс рассказывал, как он скрывался в пещере в Испании. Я видел, как вы с Олимпией реагировали на это. Дионисий был очень близок к раскрытию вашей тайны. И на следующий же день, во время поминок, он получил яд в своей чашке. Скажите, Иайа, как я догадываюсь, это был аконит?
— Каковы были симптомы? — Она прищурила глаза.
— У него буквально горел язык, перехватило дыхание и начались судороги. Потом его стало рвать. Не выдержал и кишечник. И все это произошло очень быстро.
— Я сказала бы, что ваша догадка превосходна. Но не могу быть в этом окончательно уверена. Ни я, ни Олимпия не имеем отношения к отравлению.