— Понятно. Именно поэтому убийство Луция Лициния больше чем просто трагедия.
— Это невероятно опасный факт, вот что это такое! В его собственном хозяйстве рабы убивают и бегут, в то самое время как он добивается от Сената особых полномочий, да они там, в Форуме и в Сенате, будут смеяться до слез! Вот почему он чувствует себя обязанным требовать жесточайшего из возможных наказаний, согласно древней традиции и закону.
— Чтобы извлечь из этого факта политическую выгоду, хотите вы сказать.
— Вот именно. Несчастье можно превратить в победу, которая ему так необходима. «Красс проявит мягкость к беглым рабам? Вряд ли! Человеку, уничтожившему всех своих рабов в Байях — мужчин, женщин и детей — и сделавшему из этого публичное зрелище, праздник, — именно такому человеку мы можем доверить поход на Спартака и на его мародерскую орду!» — вот что скажет народ.
— Да. Я это понимаю.
— Но Зенон и Александрос невиновны, — устало проговорила Гелина. — Я знаю, что они невиновны. Луция убил кто-то другой. Ни один из рабов не должен быть наказан, но Красс не хочет и слышать об этом. Слава богам, хоть Марк Муммий это понимает. Вместе с ним мы убедили Красса по крайней мере пригласить вас из Рима. И не было иного пути доставить вас вовремя, как послать за вами «Фурию». Красс проявил большое благородство, позволив мне воспользоваться этим судном. Он также предложил оплатить ваши услуги, желая пойти мне навстречу. Большего я просить не могла, в том числе и отсрочки. У нас так мало времени, всего три дня до траурных игр, а потом…
— Сколько всего здесь рабов, не считая Зенона и Александроса? — спросил я.
— Был бы сто один, с Зеноном и Александросом.
— Так много — для одной виллы?
— Есть еще виноградники, и на севере, и на юге, — уклончиво заметила она, — и, разумеется, оливковые рощи, конюшни, лодочное хозяйство…
— Знают ли рабы о том, что их ждет? — продолжал я задавать вопросы.
Муммий взглянул на Гелину, смотревшую на меня, высоко подняв брови.
— Большинство рабов находятся под стражей в пристройке за конюшнями, — тихо ответила она. — Красс решил не дать уйти рабам, работающим в поле, и оставил только необходимых мне в доме. Их охраняют, и они знают это, но им никто не говорил всей правды. Разумеется, не должны говорить им этого и вы. Кто знает, что может случиться, если рабы заподозрят…
Я кивнул, понимая, что никакой тайны здесь быть не могло.
Даже если им никто ничего не сказал, было ясно, что они все понимали.
Мы оставили Гелину. Разговор утомил ее. Выходя из полукруглой комнаты, я бросил взгляд на ее силуэт и увидел, как она потянулась к кувшину, чтобы наполнить вином чашу.