— Ну? — поторопил я его с ответом.
— Пожалуйста, если я вам скажу, может не получиться…
— Что? Говори яснее.
— Если я объясню это вам, испытание может окончиться ничем.
— Ты слышишь, Экон? Меня кто-то испытывает. Интересно, кто же и почему.
— Пожалуйста, я и сам всего этого как следует не понимаю, — проговорил он, напуганный моим пристальным взглядом, — я случайно услышал разговор об этом и, наверное, не все.
— Услышал? Когда?
— Вчера вечером.
— Здесь, в этом доме?
— Да.
— Тебе, наверное, приходится слышать многое, поскольку ты ходишь по всему дому со всякими поручениями.
— Бывает, но я никогда не подслушиваю специально.
— И кто же говорил об этом вчера вечером?
— Прошу вас!..
Я долго молча смотрел на него, потом отступил на шаг и сбросил с себя маску суровости.
— Ты понимаешь, зачем я здесь, не так ли, Метон?
Он кивнул.
— Я думаю, что да. Я здесь потому, что тебе и многим другим, угрожает очень серьезная опасность. И хочу вам помочь, если смогу.
Он посмотрел на меня скептически.
— Если бы я мог быть в этом уверен… — едва слышно прошептал он.
— Ты можешь быть в этом уверен. Я думаю, ты знаешь, как велика эта опасность. — Он был всего лишь маленьким мальчиком, слишком маленьким, чтобы осознать уготованную ему Крассом участь. Видел ли он хоть раз, как убивают человека? Достаточно ли созрел его ум, чтобы оценить действительность? — Доверься мне, Метон. Скажи мне, откуда взялась эта статуэтка.
— Я не должен вам это говорить, — проговорил он наконец. — Но я могу вам сказать…
— Что, Метон?
— Что вы не должны никому показывать эту фигурку. И не должны никому о ней говорить. И…
— Ну?
Он закусил нижнюю губу.
— Выходя из этой комнаты, не берите ее с собой. Оставляйте здесь. Но не на столе и не на подоконнике…
— Где же тогда? Там, где я ее нашел?
Я почувствовал в его взгляде облегчение.
— Да, только…
— Да говори же, Метон!
— …только в положении, обратном тому, в котором вы ее нашли!
— Ты хочешь сказать, лицом вниз?
Он кивнул, потом бросил быстрый взгляд на статуэтку и, зажав ладонью рот, съежился от страха.
— Взгляните, как она на меня смотрит! О, что я наделал!
— Ты поступил правильно, Метон, — успокаивал я мальчика, убирая статуэтку. — А теперь вот тебе мое поручение: отнеси это весло обратно в эллинг. Можешь идти, да смотри, никому не говори о нашем разговоре. Никому!
Наскоро позавтракав, мы пошли в библиотеку. По всему дому сновали рабы, они занимались уборкой и никаких признаков волнения или беспокойства не проявляли. В доме была приподнятая, чуть ли не праздничная атмосфера. Мы прошли мимо длинного окна, обращенного на восток. Еще не поднявшееся над Везувием солнце уже заявляло о себе розоватым ореолом, поднимавшимся над склонами горы. Был тот утренний час, когда большинство римлян просыпаются и приступают к своим делам. Жители же Залива придерживались более свободного расписания.