Храм стоял в глухом месте, окруженный с трех сторон стенами из плохо отесанного камня. Это было единственное плоское место на крутом склоне холма, покрытого валунами. Каменные глыбы казались застывшей в стремительном движении лавиной и давно поросли причудливо извитыми деревьями, деформированные сучья которых протягивались во все стороны, словно стараясь удержаться от падения. Жрица шла впереди, как воплощение безошибочного чувства равновесия, не оступаясь, тогда как мы с Эконом следовали за ней, спотыкаясь, скользя и цепляясь за ветви деревьев, а из-под наших ног срывались и с шумом скатывались по склону потоки щебня.
Место это было скрыто от глаз и защищено от ветра. Вокруг царила торжественная тишина. Мы как будто плыли через какую-то таинственную смесь мрака и солнечного света.
Внутри храма жрица повернулась к нам лицом. Черты его оставались в тени от надвинутого капюшона. Голос, которым она говорила с нами, был лишен красок и одновременно поражал своей глубиной.
— Конечно, — заговорила она, — вы не привели с собой корову.
— Не привели.
— И даже козу.
— Да.
— У вас есть только лошади, но они не годятся для жертвы божеству. Может быть, у вас есть деньги, на которые можно купить жертвенное животное?
— Да.
Она назвала весьма скромную сумму, и, вынимая деньги из кошелька, я подумал о том, что вряд ли Красс возместит этот расход при вручении мне гонорара.
Когда она принимала от меня монеты, я на мгновение увидел ее правую руку. На пальцах не было ни одного кольца, а на запястье браслета. Однако на большом пальце виднелось пятно той самой сине-зеленой краски, которой Иайа могла пользоваться этим утром, работая над своей мозаикой.
Возможно, она и сама увидела пятно краски. Она схватила монеты и резко отдернула руку, снова спрятав ее в необъятных рукавах своего платья. Я отметил про себя, что края ее рукавов из красной материи были темнее остальной части.
— Дамон! — раздался голос жрицы. — Принеси ягненка!
Между двумя колоннами показалась голова неведомо откуда взявшегося мальчика и тут же исчезла. Через несколько секунд он появился вновь, держа на плечах блеющего ягненка. Это было явно не деревенское, а ухоженное церковное животное, откормленное для ритуального жертвоприношения, чистое, с расчесанной шерстью. Мальчик положил его на алтарь перед статуей Аполлона. Несчастное создание снова заблеяло от прикосновения к холодному мрамору, но мальчик тут же его успокоил, мягко поглаживая и шепча что-то ему на ухо, при этом проворно связав ему ноги. Он куда-то убежал и тут же вернулся, держа в вытянутой вперед руке длинный серебряный клинок с рукояткой, инкрустированной лазуритом и гранатом. Жрица взяла клинок, высоко подняла его, встав спиной к нам, над ягненком и забормотала заклинания. Я ожидал продолжительной церемонии, и, возможно, ряда вопросов, на которые обычно многие оракулы требуют ответов от своих почитателей, и поэтому был несколько удивлен, когда внезапно, сверкнув в воздухе, лезвие опустилось.