Вот по этой причине и четыре-пять часов утра лишь условно можно считать концом рабочего дня штаба. А может быть, и началом... Обычно в это время начальник штаба фронта генерал-лейтенант Дмитрий Николаевич Гусев и начальник артиллерии полковник Георгий Федотович Одинцов докладывают члену Военного совета Андрею Александровичу Жданову оперативную сводку за истекшие сутки.
Так было и в двадцатых числах апреля 1942 года. У Жданова несколько болезненное, слегка отекшее лицо, его сильно мучает астматический кашель. Временами он закуривает специальную лечебную папиросу: становится как будто легче.
Генерал Гусев, докладывая обзор боевых донесений войск, особо выделяет те места, где говорится о количестве немецко-фашистских солдат и офицеров, уничтоженных снайперами-истребителями в различных дивизиях фронта.
Жданов делает временами пометки в маленькой записной книжке.
Внимание и начальника штаба и члена Военного совета к боевой деятельности снайперов — не мелкий штрих для оценки обстановки на переднем крае блокады города. Конечно, артиллерийские снаряды берегут, как хлеб, выдают дивизиям и учитывают почти поштучно, однако размах снайперского движения связан не только с экономией снарядов в осажденном городе. Немецкие фашисты вызвали такую форму истребительной войны бесчисленными злодеяниями по отношению к мирному населению города и оккупированных районов.
Истребительное движение зародилось под Ленинградом в декабре как немедленный отклик на призыв партии к народу и армии истребить оккупантов, вторгшихся на территорию нашей Родины. Еще в конце января 1942 года Военный совет фронта докладывал Центральному Комитету партии, что на 20 января свыше 4200 бойцов, командиров и политработников включилось в боевое соревнование по уничтожению немецких фашистов. «...За 20 дней января, — говорилось в телеграмме, — участниками боевого соревнования — истребителями уничтожено более 7000 немецких солдат и офицеров»[1].
Спустя еще месяц, 22 февраля, Военный совет провел в Ленинграде фронтовой слет снайперов. Обращаясь к его участникам, Жданов призвал сделать снайперское движение массовым. И оно стало таким. В каждом полку под Пулково, Колпино, на Неве, под Ораниенбаумом и в партизанских отрядах велся точный учет смертельных выстрелов. Личный счет расплаты с фашистами за их злодеяния на русской земле хотел иметь каждый боец.
Пленные немецкие солдаты на допросах стали рассказывать, что их глубокие траншеи теперь загажены, потому что все боятся ходить в отведенные отхожие места: едва высунешь голову — пуля в лоб. У них ходят слухи о какой-то легендарной дивизии охотников-сибиряков, прибывшей под Ленинград: они попадают белке в глаз.