Интересно, могла бы она в такого влюбиться? А выйти за него замуж?
И что бы сказали знакомые о муже-пролетарии?
Анне стало смешно и неловко. Она вдруг показалась самой себе старой девой, перебирающей женихов «второй свежести». Дожила…
Мимо сторонящихся (удивительно вежливо сторонящихся) людей она стала пробираться к двери. Выскочила на остановке в гордом одиночестве, оправила на ходу плащ. Здесь было ветрено и неуютно, перед этими унылыми бетонными корпусами, воткнутыми неведомыми планировщиками на полпути от микрорайонов к заводу. Зимними вечерами, когда темнело рано, она старалась не ходить к остановке в одиночку.
Сегодня ночью по отделению дежурила Тоня, девчонка совершенно безалаберная, но врач от Бога. Из тех, кто все делает спустя рукава, а больной поправляется час от часу. Анне всегда казалось несправедливым, что человек, ставший врачом случайно и не испытывающий к профессии ни малейшего уважения, способен на то, чему она и к пенсии не научится. Но что здесь поделаешь…
Дверь ординаторской была заперта изнутри, Тоня, конечно, и не собиралась утром обходить больных. Анна минуты две простояла, постукивая по закрашенному белой краской стеклу костяшками пальцев, прежде чем внутри завозились.
– Ой, извини, – сонно пробормотала Тоня, открывая. – Ты чего так рано, еще без четверти восемь…
– Не спалось, – сказала, входя, Анна. Тоня была в одном белом халатике на голое тело, растрепанная и жизнерадостная. Нюх у нее был совершенно гениальный. Придется ли ночью бежать к умирающему больному, она знала с самого вечера. – Обход не делала?
– Делала, – улыбнулась Тоня, отходя к гардеробу и сбрасывая халат.
– Да, с вечера. А записала на утро.
– Корнилова, не разыгрывай из себя начальство… – Тоня втиснулась в джинсы, иронически глянула на нее. – Все в порядке, никто не ушел.
– А никто не собирается?
– Шедченко, – не задумываясь, ответила Тоня. – Его на гемодиализ надо сажать, сама знаешь.
Анна промолчала. Тоня тем временем закончила переодеваться и замерла перед зеркалом.
– Кто еще потяжелел? – спросила Анна.
– А, по мелочи… – вывинчивая помаду, отмахнулась Тоня. – Новости смотрела вчера?
– Нет.
– В Думе приняли закон об усилении финансирования… – Тоня плотно сжала губы, поморщилась, глядя, как легла помада, – …больниц. Так что готовься лечить по учебникам. Добился все-таки узбек своего.
– Хайретдинов? Да что в нем узбекского, кроме фамилии?
– Имя, – невозмутимо парировала Тоня. – И восточная экспансивность.
Анна секунду поколебалась, но все-таки ответила:
– Да нет в нем никакой экспансивности, восточной тем более. Это на Кавказе экспансивность в крови. А он так, на публику играет. Ты чаю попьешь?