– Жестокое время, – согласился Илья. – Поверьте, я это знаю лучше многих.
– Вас профессия обязывает.
– Да, конечно.
– Знаете, вот на днях Кирилл меня так поразил… – Людмила Борисовна грустно улыбнулась. – Валяется на кровати, читает Данте…
– «Декамерон»? Не рано ли? – поинтересовался Илья.
– Нет, – после паузы ответила женщина. – «Декамерон» – это Боккаччо. А Данте написал «Божественную комедию».
В ее взгляде было полностью сформировавшееся мнение о милицейских работниках.
Илья виновато развел руками.
– Но в общем-то вы правы. Конечно, для ребенка это преждевременная книга, но Кирилл – он очень развитый мальчик. Так вот…
Карамазов почувствовал, что его терпение достигло предельной грани. Похоже, убить такого талантливого ребенка будет даже приятно.
– Так вот. Читает Данте. Потом говорит: «Мама, знаешь, почему-то люди так прекрасно представляют ад. Можно карту начертить. А вот рай абсолютно не прописан». Это в тринадцать лет, представляете?
Илья внезапно ощутил легкий интерес.
– А чему тут удивляться? Просто рая не существует.
– То есть? Нет, я тоже неверующая, но…
– Да при чем тут это? – Илья поморщился. – Нет рая. Ад есть, а рая нет. Правильно все.
– Вам еще чаю, Геннадий Олегович? – помолчав, спросила женщина.
– Нет, спасибо.
Она смотрела на него как-то странно. Очень странно. И что он такое ляпнул… идиот!
– Знаете, мне надо сейчас уйти, – сказала Людмила Борисовна. – Вы извините, может быть, вечером…
Илья достал пистолет.
– Я не могу вам это разрешить.
Женщина перевела взгляд с оружия на его лицо.
– Что вам надо? Кто вы?
Никакой истерики. Только собралась еще больше.
– Мне надо поговорить с вашим сыном. Убедить его не разглашать некоторую информацию.
Это была очень удобная версия. Она давала женщине надежду, удерживала от безрассудства.
– Вы лжете, – сказала Людмила Борисовна. – Вы убьете и его, и меня.
– Я надеюсь обойтись без подобной меры. – Илья чувствовал себя все более неуютно. От напора этой женщины, ее уверенности, наглости. Сука. Все они суками становятся, когда вырастают.
– Тогда вы можете уйти. Я поговорю с Кириллом. Можете поверить… – Ее голос впервые дрогнул. – Он будет молчать. Я заставлю его. Я мать.
Илья покачал головой.
Они просидели так с минуту, разделенные столом с пустыми чашками. Илье все больше и больше хотелось опорожнить мочевой пузырь. Все этот сволочной чай, кофеины, отрава жидкая. Будь под прицелом мужчина, он бы просто помочился на пол. Но при этой…
Ему захотелось спустить курок немедленно.
– Я вас прошу, не трогайте сына, – сказала женщина. – Господи, да он ничего и никому не скажет! Я вам гарантирую! Я мать!