Я вдруг поняла, что все это просто смешно. Как могла я, маленькая, заурядная Саманта Клайд, рассчитывать на то, что в Лондоне кто-нибудь сочтет меня не только обворожительной, но даже просто привлекательной? Теперь я была совершенно уверена в том, что когда Джайлз проявит отснятые пленки, он увидит, что я выгляжу просто ужасно. Да, надо признать, что в свой первый вечер в Лондоне я чувствовала себя крайне подавленной.
Первые несколько дней в Лондоне были ужасны.
Наутро после приезда я отправилась в студию, как велел мне Джайлз, и была представлена его секретарше мисс Мейси, сухопарой, невзрачной, но грудастой особе в очках, которая разговаривала с Джайлзом одним тоном, а со мной и остальными фотомоделями — совершенно другим. У меня создалось впечатление, что она нас попросту презирает, но Мелани и Хортенз сказали мне, что она до чертиков влюблена в Джайлза и не терпит рядом с ним никакой другой женщины. Она всегда пунктуально исполняла все приказания Джайлза. Он велел ей купить для меня все необходимое из одежды, и надо признать, что все купленные ею вещи были прелестны, так что трудно было бы к чему-нибудь придраться.
У Мелани были красивые золотистые волосы и детское личико, из-за чего она выглядела необыкновенно юной и походила на ангелочка с рождественской открытки. Она потрясающе смотрелась на фотографиях Джайлза, который снимал ее в платьях для молодых девушек, но у нее был острый язычок, и временами она бывала ужасной злючкой.
Хортенз была, наоборот, жгучая брюнетка. Мне очень нравилась ее внешность. Она была слишком ленива для того, чтобы спорить или пререкаться с кем бы то ни было, и больше всего на свете любила поспать.
— Ах, я едва держусь на ногах, — заявляла она по утрам, появившись в студии. Как только выдавалась свободная минутка, она тут же хлопалась на стул и закрывала глаза, доводя этим Джайлза до белого каления.
Оказалось, что помимо нашей основной работы мы в промежутках между съемками должны выполнять множество всяких мелких дел.
Нам приходилось сортировать снимки, помогать мисс Мейси раскладывать их по конвертам, отвечать на телефонные звонки и делать еще много такого, что, как ворчала Мелани, вовсе не входило в наши обязанности.
Мне было все равно, но Мелани называла Джайл за эксплуататором и говорила, что он стремится «урвать свой фунт мяса» хотя бы таким способом, поскольку его раздражает, что мы зарабатываем много денег на стороне, а ему из них полагается всего лишь пятьдесят процентов.
Но все-таки в отношении моей экипировки Джайлз поступил весьма великодушно. За некоторые вещи я заплатила ему сама, а остальные взяла в долг, в счет моего будущего жалованья.