Сколько раз ему это удавалось? Сколько раз он стоял вот так у контроля? Сколько раз умудрялся выкроить несколько бесценных минут, за которые важнейшая информация успевала пройти по телетайпу? Он использовал эту информацию, но всегда готов был сказать, что никогда не получал ее.
Связист.
Все теперь изменилось для «Дженис индастриз».
Все, хватит. Связист отошел от дел.
Он мчался по Пенсильвания-авеню, не замечая пристроившегося за ним серого «понтиака». Внутри «понтиака» водитель повернулся к соседу.
— Слишком быстро он едет. Его вполне могут оштрафовать.
— Смотри не упусти...
— А почему бы и нет? Разницы никакой.
— Потому что это приказ Галабретто! Разница большая. Мы все время должны знать, где он и с кем встречается.
— Дерьмо все это. Контракт вступает в силу только в Огайо, в Акроне. Там мы его и подцепим.
— Если Уильям Галабретто велел пасти его, значит, надо пасти. Я работал с его свояком. Вспомни-ка, что с ним случилось.
* * *
Посол Уильям Хилл остановился перед висящей на стене его кабинета карикатурой в рамочке. На ней красовался тонконогий Большой Билли — кукольник, держащий за ниточки крохотные модели бывших президентов и секретарей. Кукольник улыбался, довольный тем, что марионетки послушно пляшут под выбранный им мотив. Ноты порхали над его головой.
— Знаете, господин президент, лишь через год после того, как появилось это безобразие, я узнал, что это за мелодия!
Президент, удобно устроившись в тяжелом кожаном кресле — его излюбленное место во время визитов к послу, — громко расхохотался.
— Ваш друг художник не очень-то нас щадил. Все норовил кольнуть побольнее. Насколько я помню последнюю строчку песенки, там говорится о том, как «все падают ниц».
— Ну, это было давно. Вы тогда не входили даже в сенат. Так или иначе, он бы никогда не рискнул изобразить здесь вас. — Хилл сел напротив президента. — Кажется, именно здесь сидел Тривейн, когда заходил к нам в последний раз.
— А вы уверены, что не в кресле? Меня ведь тогда с вами не было?
— Нет, я помню точно. Как и большинство здесь бывающих, он избегал кресла: боялся показаться бесцеремонным.
— Похоже, теперь он справляется со своей стеснительностью...
Зазвонил телефон.
— Очень хорошо, мистер Смит, — снял трубку посол. — Я скажу ему спасибо.
— Джек Смит? — поинтересовался президент.
— Да. Роберт Уэбстер с женой улетели в Кливленд. Все н порядке. Просил и вам передать.
— Хорошо.
— Могу я узнать, что это значит?
— Конечно. Наблюдение показало, что за Бобби следили от самого Белого дома. Я беспокоился за него. Кроме того, любопытно...