— Он был на отдыхе в пансионате, тут, неподалеку, — пояснил Гуров, — куда-то ушел и не вернулся. Впрочем, может быть, и в самом деле, это разные мальчики, просто очень похожи. Но мы обязаны проверить все досконально. Сами понимаете — работа такая.
— А Люба кто по специальности — хирург, терапевт, инфекционист, стоматолог? — снова спросил Станислав.
— Ой, и этого не знаю тоже… Когда, случалось, она сюда приезжала, то от всего лечила. И с простудой к ней шли, и с чесоткой, и с больными зубами.
— А кто сейчас живет в доме Зубалиных? — задал очередной вопрос Крячко.
— Да вот и с домом у них одна беда… — Валентина Антоновна в сердцах махнула рукой. — Старики-то во всех этих премудростях бумажных ничего не смыслили. Жили себе в доме и жили… А как померли, оказалось, что на дом нигде никаких бумаг-то нет вовсе. Ни у них самих, ни в сельсовете. Завещание тоже не написали. Дочка с зятем, как их похоронили, хотели его продать. А продавать-то оказалось нечего — дома как будто вовсе нет. Ну, они его и продали цыганам — семья сюда откуда-то приехала, можно сказать, за бесценок, и уж больше здесь не появлялись.
Поблагодарив хозяйку за рассказ и выяснив, где находится дом Зубалиных, опера собрались было уходить. Но та категорично усадила их за стол, и им пришлось принять ее предложение отобедать, от которого, учитывая их более чем ранний завтрак и непосредственную близость обеда, они отказаться не смогли. Достаточно плотно перекусив и воздав должное кулинарным достоинствам щей и жаркого из утятины, приятели вышли на улицу.
— Ну и что ты думаешь обо всем этом? — В голосе Стаса, умиротворенном и сытом, тем не менее звучал некоторый скепсис.
— Думаю, что у этой истории обнаруживается уже не второе, а третье дно. — Гуров неспешно шел, глядя на плывущие в небе белые, пышные перины облаков, на верхушки берез, колышущихся за дворами на пустырях. — Так… Что же нам известно? Что есть мальчик, очень похожий на Алекса Кулькоффа. Что его мать зовут Любовью Дмитриевной, что она примерно шестидесятого года рождения, работает в системе здравоохранения то ли Москвы, то ли области… Даже если это и ложный след, эту семью найти мы просто обязаны. Я вот думаю: а что, если в «Гайавате» и в самом деле был не Алекс Кулькофф, а совсем другой мальчик по имени Витя? Что, если настоящий Алекс никогда и не пересекал границ России и вообще, это совсем другой мальчик? Ведь тогда многое сразу же становится на свои места.
— Да, да, да!.. — Стас резко махнул крепко сжатым кулаком. — Мы же тогда никак не могли понять, почему Майкл Кулькофф так безоглядно допустил, чтобы его сын выбирался из пансионата столь рискованным путем. А тут все проще простого — в пансионат поместили чужого ребенка, который ему был совершенно безразличен. И, кстати, ты помнишь, когда мы были в пансионате, нам рассказывали, что этот якобы Алекс на фоне миллионерских чад смотрелся белой вороной? Вот она и причина — мальчика подменили изначально.