— Где ты пропадал?
— Отравился грибами. Чуть не умер.
Наташа знала об этом из рассказов медсестры, ездившей на вызов. Как рыдала Нина, вцепившись в больного, как писала расписку, что отвечает за последствия. А кто она такая, возмущалась сестра, даже не родственница, знахарка… Эта картина стояла перед глазами. Чужая женщина бьется за Сашину жизнь, как за собственную, бесстыдно, ни в чем не сомневаясь. Кто дал ей право? Он?
— Выжил, и слава Богу. — Наташа отвернулась к окну.
— А ты как? Когда тебя выпишут? — он машинально вертел в руках сложенный до размеров конверта пластиковый пакет.
— Обещали на днях.
— И… что ты намерена делать?
— Не знаю. Ты все-таки меня бросил, не довез до моря.
— Так получилось. Я обязан жизнью этой женщине… — Наташа иронично пожала плечами.
— Все обязаны. Всех родили женщины.
— Похоже на то, — осторожно отступил Авилов. Наталья перевернулась на живот и зарылась носом в подушку. Спросила из глухого ватного далека:
— Что ты в ней нашел? Провинциальная актриса в возрасте. Последний шанс.
— Только, не это. Не обсуждение сравнительных достоинств. Я тебя прошу… — он начал злиться.
— Почему нет?
— Это американское кино. Расставаться друзьями, как цивилизованные люди, и прочее… И тут же пачкать соперницу, судить-рядить… Это не для меня. Кто может, тот пусть, я не хочу. Если хочешь, до моря я тебя довезу.
— Будешь сидеть за рулем, мечтая о другой женщине?
— Но отвезу, как обещал.
— Сашка, ты такой… Не представляешь, что значит тебя потерять…
— Это трудно представить. Я не девушка. — Авилов опустил голову.
— Я тебе желаю хоть раз побывать в этой роли. Чтобы ты понял, каково это. — Авилов понял, что сейчас она заплачет, а этого он вынести не мог. Ему было невмоготу, как будто мохнатое рыло осы где-то близко. Он переступил с ноги на ногу и признался.
— Наташа… Рукопись у меня.
— Так и знала, что она окажется у тебя!
Она села и быстро заправила отросшие волосы за уши. Авилов взглянул — уши были треугольные, как у индусов привилегированной касты.
— Почему? — Он позволил себе чуть-чуть улыбнуться.
— Потому что ты самый жадный и хитрый. По праву сильного. Кто смел, тот и съел. Прошу тебя, отдай ее мне. Пожалуйста, очень тебя прошу. Тогда я прощу все твои грехи.
— Зачем она тебе?
— Я знаю зачем.
У нее заблестели глаза. Равнодушия как не бывало, остался спортивный азарт.
— Так скажи.
— Нельзя, — она улыбалась.
— Так не пойдет. Скажи зачем, а я подумаю.
— А тебе зачем?
— У меня есть план, я же жадный. Тебе он не подойдет, он на грани фола, а ты девушка цивилизованная. Тебе-то она зачем? Для славы-успеха?