Зося сидела, скучно глядя в окно. Погода испортилась окончательно, каждый день дули ветра. Читатели прятались по домам, отпаиваясь горячим чаем: до отопительного сезона было далеко. Она включила обогреватель и принялась за ногти. В двери звякнул колокольчик, и появился Гена.
— Привет.
— Привет. — Зося глядела на него сумрачно и скучно. Он достал фляжку с псковским гербом.
— Замерзла? Хочешь глотнуть?
— Давай, — она сделала пару глотков и вернула фляжку. — Ну?
— В смысле что уезжаем завтра. Попрощаться зашел.
— Так прощай, — она отвернулась к окну.
— Так я пошел.
— Иди.
— Ну хорошо, — он осторожно переступал возле двери. — Извини, если я был не… корректен.
— Не за что… Обращайтесь.
— Может, сообразим на двоих?
— Да катись ты отсюда, козлик на веревочке…
— Сама коза…
Гена хмыкнул и вышел, дверь звякнула, означая прощание. Зося легла головой на руки и заплакала без причины. Закончился сезон, закроются пансионаты, наступит слякотная осень, потом длинная тихая зима, день за днем потекут однообразно, ты незаметно превратишься в даму с нелепыми буклями, выйдешь замуж за реставратора, а жизнь, как поезд, пронесется мимо. Зося с досады принялась за орехи, прикусила язык и снова заплакала от обиды… Пора окна мыть. Каждой весной и осенью моешь восемь огромных окон, но жизнь от этого не становится ни чище, ни светлей, не лучше. А все равно надо мыть. Она пошла взглянуть, где ведро и тряпки, нужно все приготовить, а завтра, с Богом, начнем. В двери снова брякнул колокольчик.
— А! Привет, как дела?
— Здравствуй.
Еще один чужой муж. Стаями слетаются, как мухи на сладкое. Женатого соблазнить легко. Вот попробуй соблазни холостого. Держатся за свою свободу, как за знамя.
— Как здоровье Тамары?
— Плохо. Шишкин отпустил в город, там ее сразу… совсем в больницу…
Зося в ответ проворчала, что следователь что-то совсем раздобрился и отпускает всех преступников подряд.
— Так никого не останется. Жалко.
— Меня?
— Конечно. И тебя жалко. А что?
Он отвернулся к окну, засунув руки в карманы брюк.
— И мне тебя жалко. Оставлять тут.
— Так, может… — у Зоси блеснули глаза. — Сообразим на двоих? На прощание?
— В другой раз.
— Другого раза не будет.
— Я еще вернусь, приеду. Может быть, Тамаре станет лучше…
— Желаю удачи.
— Я приехал сейчас из города… чтобы увидеть тебя.
— Вали давай отсюда! — тонко крикнула Зося. — Совсем дурак!
Снова брякнул прощальный звонок, а Зося принялась рыдать не на шутку. Уезжать хорошо. Вот оставаться… Кто вытерпит, когда все бросают. И всякий раз точно что-то увозят, забирают часть жизни. Что они забирают? Это что-то нематериальное. Время! Они забирают кусок времени. Она перестала рыдать. Может, они его сохранят? Типа «запомни меня молодой и красивой»? Но кого это утешит?