— Я знаю.
— Там есть ресторан на открытом воздухе.
— Когда?
— Через двадцать Минут.
Алекс подъехал на такси. «Девон-Хаус» представлял собой здание в георгианском стиле, символизирующее собой эпоху британского могущества и белых, европейских, денег. Перед величественными колоннами расстилались круглые цветочные клумбы; вокруг многочисленных фонтанов вились аккуратные дорожки, посыпанные мелким гравием. Открытый ресторан располагался чуть в стороне, за высокой живой изгородью тщательно подстриженного кустарника. Так что обедающие были вполне избавлены от посторонних взглядов. Алекс насчитал всего шесть столиков. Очень маленький ресторан. Здесь очень трудно следить за кем-то, оставаясь незамеченным.
Может, Фергюсон и не так уж неопытен, как показалось с первого взгляда.
— Эй, привет, старина!
Алекс обернулся. Это Фергюсон вопил от центрального фонтана. Теперь он был увешан всяческой фотоаппаратурой, сумками и прочей ерундой, привезенной с собой.
— Привет, — откликнулся Алекс, соображая, что за новую роль тот придумал для себя.
— Сделал парочку потрясающих кадров, — громко сообщил Джеймс. — Это же сама история! — Он приостановился, чтобы щелкнуть Алекса, а затем подошел поближе.
— Все это смешно, — отреагировал Алекс. — Кого ты хочешь одурачить?
— Я знаю, что я делаю. Пожалуйста, подыграйте мне немного, — ответил негромко юноша и вновь заорал, прицеливаясь во все стороны фотоаппаратом. — А вы знаете, что в этом кирпичном здании раньше был военный трибунал? А эта дорожка ведет на задний двор, где находилась солдатская гауптвахта.
— Ну надо же!
— Однако время к двенадцати, старина! Как насчет пинты пивка? — продолжал Фергюсон бодрым голосом. — Или в качестве аперитива по стаканчику рома, а потом пообедаем?
Два столика этого маленького ресторана были заняты. Две пары, явно туристы, судя по соломенным шляпам и солнцезащитным очкам, не проникшиеся красотами «Девон-Хауса». Они увлечены собой, решил Алекс, и проблемами покупок в беспошлинной зоне. Понятно, что ни Фергюсон, ни он сам их не интересуют. А это главное.
Усталый официант в несвежем белом пиджаке принес ром. Интересно, этот не пел и не пританцовывал, отметил Алекс. Да, здесь не видно никакой деловой активности. Кингстон — не Монтего-Бей.
— Я расскажу вам, как все это произошло, — громким шепотом заговорил Фергюсон. Он заметно нервничал. — Все, что я знаю. Я работал для Фонда Крафта. Вам, конечно, это известно.
— Разумеется. И условием вашего участия в экспедиции было прекращение всяческих контактов с ним. Вы согласились.
— У меня не было выбора. Когда мы сошли с самолета, вы с Элисон остались сзади, а Уайтхолл и Йенсены пошли к месту выдачи багажа. Я решил сделать несколько снимков аэропорта... Таким образом я очутился где-то посередине. Я прошел через зал прилета, и первым, кого я увидел, был Крафт. Не сам, разумеется, а его сын. Фондом теперь руководит сын. Я попытался избежать встречи с ним. У меня были для этого все основания: в конце концов, именно он меня вытурил. Но мне это не удалось. Я был изумлен его поведением. Он рассыпался в любезностях, заявив, что я сделал выдающуюся работу, которую не оценили по достоинству, что он специально приехал в аэропорт, чтобы принести свои глубочайшие извинения, потому что узнал, что я в составе этой экспедиции. — Фергюсон приложился к стакану, пристально рассматривая кирпичную стену и находясь в явном затруднении с продолжением своей истории.