— Ишь, свистушка! — возмутилась женщина с объемистой сумкой, когда опасность окончить жизнь под колесами этой иномарки миновала. — Подарит любовник такой вот дуре машину, а она и рада людей давить. Показывает всем, какая она крутая.
Далее эта с виду милая женщина прибавила несколько колоритных фраз, поразивших меня не столько точностью оценки такого типа девушек, сколько той ненавистью, которая, оказывается, живет по отношению к ним в сердцах простых тружениц.
«И заметь, кстати, — вдруг встрял мой внутренний голос, — что у этой девицы максимум сорок четвертый размер одежды».
«И что с того?» — ответила я ему, хотя прекрасно догадывалась, к чему он клонит.
«А то. Ты, между прочим, тоже могла бы разъезжать на дорогой машине. Но куда тебе, с твоей-то задницей! На нее не клюнет ни один «богатенький Буратино». Такие, с задницами, достойными магазина «Три толстяка», всегда на метро кататься будут. Если только самостоятельно не скопят под конец жизни на какой-нибудь «Запорожец».
«Еще неизвестно, что этой девице приходится за «тойоту» терпеть, — угрюмо спорила я сама с собой, протискиваясь к турникету. — Наверняка ее ни в грош не ставят как личность. Может быть, даже заставляют тапочки приносить, как дрессированную собачку!»
Внутренний голос ничего не успел ответить, потому что как раз в этот момент я получила основательный толчок в бок. Какой-то мужик посчитал, что я загораживаю ему дорогу к эскалатору, и просто как следует врезал мне увесистым портфелем. От удара меня отбросило на несколько метров и что-то внутри заныло тупой болью.
«Почки, — констатировал внутренний голос. — А может, и печень. Но это ничего, зато тебя уважают как личность. Это ведь самое главное, правда?» — И он гнусно захохотал.
В вагоне пахло бомжами. Сначала я осторожно оглядывала окружающих, пытаясь выявить, от кого идет запах, но потом поняла, что это бесполезно: вонь уже стала естественным атрибутом самого красивого в мире метро. Заставить бы начальника метрополитена в компании с мэром часок-другой поездить по Кольцевой линии, так, глядишь, воздух сразу бы стал благоухать лавандой, как на горном курорте. Нет, мне, конечно, очень жаль бездомных, но я-то в чем виновата? Почему, будучи добропорядочной гражданкой, трудясь в поте лица и честно платя с каждого рубля своих гонораров налоги, я вынуждена всю дорогу сдерживать дыхание? Кстати, держаться за поручни тоже нельзя: подхватить чесотку в Московском метро — плевое дело.
Внутренний голос молчал, деликатно предоставляя мне возможность побиться в истерике.