— Ничего не проходит! — сказал он.
Держа воздушный мешок в левой руке, он стал ударять по нему правой рукой, сжатой в кулак. Халли взяла его за руку.
— Распухание трахеи сузило проходное отверстие по всей длине.
— Черт побери, — выругался Морбелл. — Да будь все проклято. — Он отсоединил воздушный мешок, сбросил его с кровати и уткнулся лицом в ладони.
Халли поняла, что он плачет. Рокки было не спасти. Она вытащила из-под женщины простыню, накрыла распухшее до неузнаваемости лицо и помогла доктору сесть на единственный находившийся в палате стул. Халли никогда не доводилось видеть врача, дошедшего до такого состояния.
— Я не могу больше выносить ничего подобного, — рыдая, произнес Морбелл. — Я ведь давал клятву, черт возьми.
Как раз в этот момент в палату вошла Агнес Мерритт.
— Рокки умерла, — сказала Халли. — Какая-то аллергическая реакция, вызывающая удушье. Она задохнулась.
Но Мерритт не сводила глаз с врача, который все еще плакал, заливаясь слезами.
— Ну а с ним-то что? — спросила она Халли.
— Думаю, ему нужно прийти в себя и немного отдохнуть.
— Он что-нибудь говорил?
— В смысле?
Халли ожидала совсем другого вопроса: что именно делал доктор. Но почему Мерритт так заботит то, что он говорил?
— Он говорил вам что-нибудь?
— Только то, что он не может больше выносить подобное. Не ошибусь, предположив, что он имел в виду то, как умирают здесь люди.
Мерритт явно почувствовала облегчение.
— Ну все, доктор, давайте-ка возвращайтесь в свой кабинет.
Голос у Агнес был более строгим, нежели внешний вид. Она приподняла врача со стула и вывела в коридор, а потом обратилась к Халли:
— Грейтера уже известили. Он будет здесь с минуты на минуту.
После того как Мерритт ушла, до Халли вдруг дошло, что главный научный сотрудник даже не взглянула на тело Рокки.
Среда, вторая половина дня, ровно три часа дня. Шестой этаж главного здания Национального научного фонда, нового и сверкающего, уставленного огромными растениями в горшках, стоящими на фоне высоких протяженных сияющих окон. «Отсутствие необходимости хранить тайну — большое преимущество этого ведомства», — подумал Барнард.
— Доктор Дональд Барнард. У меня назначена встреча с директором.
Барнард был удивлен, увидев перед собой молодого человека с ост-индской внешностью, сидевшего за секретарским столом в директорской приемной. Когда его перевели на работу сюда, исполнительные помощники назывались секретарями и были женщинами. Как Кэрол, например, которая была одних лет с ним и сидела в его приемной. Но сейчас времена изменились не только здесь, но и в Вашингтоне — возможно, особенно в Вашингтоне, где недостаточная политкорректность могла стоить карьеры.